Принц Вильгельм I Оранский. В борьбе за независимость Нидерландов от Испанской короны

Обойдя своим вниманием безответственного Бредероде, Вильгельм сразу же выбрал себе заместителем своего друга, пенсионария Весембека, чьи здравомыслие и разумный патриотизм были ему хорошо знакомы по прежнему опыту. Весембек в течение всей весны того года часто приезжал в Бреду и был так же, как Вильгельм, сторонником умеренного среднего пути между крайними католиками и крайними протестантами. Весембеку он доверил поручение объяснить городскому совету его меры и посоветовать лучшие способы их проведения в жизнь. А по поводу того, как прекратить беспорядки, как не дать толпам кальвинистов собраться в окрестностях города, спасти священников, монахов, монахинь и набожных католиков от назойливых придирок, которые доставались им всем без разбора, и от ежедневного страха, который уже делал их жизнь невыносимой, у Вильгельма было свое мнение. Маргарита, с тревогой наблюдавшая за ним из Брюсселя, ожидала, что он будет действовать сильной рукой, но он был мудрее. «Мадам, справиться с этим силой невозможно», – писал он. По своему опыту он знал, в чем корень неприятностей – в том, что еда дорога, торговля в упадке, работы слишком мало. Причиной всех этих бед частично была политика Филиппа, а частично конкуренция англичан в торговле тканями. Вильгельм не мог найти лекарства против этих болезней, он мог лишь облегчить положение дел на время до восстановления порядка. Первым делом он создал рабочие места для безработных, начав при помощи муниципалитета программу общественных работ. Затем он выпустил прокламации, в которых людей призывали отказаться от буйных сборищ за пределами города или по меньшей мере приходить на них без оружия, потому что правительство не намерено причинять им никакого насилия, а даже теперь разрабатывает политику умеренности, при которой им позволят молиться достойным образом в пределах самого города. Он добавил к этому, что их неуклюжие попытки принудить или запугать правительство причинят им только вред.

Сам же он являлся на мессы с показной торжественностью. Было интересно, к чему приведет эта демонстрация его официальной католической веры: лишит популярности его или подорвет популярность экстремистов? Как Вильгельм и надеялся, жизнь дала на этот вопрос второй ответ: его пример успокоил католиков и вернул к более разумному поведению колеблющихся. Примерно в середине августа он сообщил Маргарите, что все нормально и что возобновляется деловая жизнь на набережных, где несколько недель никто не торговал. Показывая, что искренне верит в хорошее поведение города, он послал за Анной, вызывая ее к себе. Она, даже подчинившись, сумела создать ему дополнительные неприятности: по дороге она забрала с собой от регентши свою падчерицу. Помимо того, что это было невежливо по отношению к Маргарите, Вильгельм не желал, чтобы его дочь, еще ребенок, пострадала от вспышек гнева мачехи или от опасностей, возможных в Антверпене. Он отослал девочку назад и вместе с ней отправил извинения. Его жизнь не обходилась без затруднений, и иногда они возникали с самой неожиданной стороны. Один глупый старик-аббат, который в Троицыно воскресенье угощал его обедом в своем монастыре (без чего никак не мог обойтись), выпив чашу или две вина, произнес тост «Да здравствуют гёзы!» и повторил эту фразу сорок или пятьдесят раз между приступами икоты, несмотря на все старания заставить его замолчать. Об этом случае рассказали Маргарите, и она посчитала его еще одним доказательством, что Вильгельм ведет какие-то зловещие политические интриги.

Перед своим отъездом в Антверпен принц настойчиво просил регентшу созвать Генеральные штаты, чтобы она этим вернула себе доверие общества и создала путь для выражения мнений, которые приводят к взрыву только когда подавлены. Маргарита побоялась это сделать. Ей сообщили, что конфедераты на своем недавнем собрании в городе Сен-Тронд[2] практически дали Людвигу фон Нассау поручение нанять солдат в Германии. Был ли этот слух правдивым, неясно, но точно известно, что конфедераты крайне дерзко подали Маргарите еще одну петицию, в которой просили официально отдать их Конфедерацию под защиту принца Оранского, Эгмонта и Хорна. Маргарита, нервно пытаясь не дать возникнуть угрожающему союзу низшего и высшего дворянства, созвала собрание рыцарей Золотого руна, чтобы обсудить этот кризис.