Принцесса для киллера

Змей говорит по делу. Начальник службы безопасности Каца заправляет, контролирует и держит сектор мертвой хваткой. Матерый мужик с татухой на бритом виске, крепко сбитый, широкий в плечах головорез с бычьей шеей отбрасывает папку со свежей инфой.

Молча слушаю, рявкает, слюной брызжет. Бывалых мужиков, как молодняк, распинает. Закрытый кабинет вмещает в себя человек пятнадцать. Все собравшиеся, сидящие за круглым столом, не последние люди в синдикате.

Вслушиваюсь в речи Змея.

– Ситуация может быть спровоцированной или просто проверкой на вшивость. Бдительность у нас должна быть на уровне.

Киваю. Все по делу говорит.

Змей всех кипятком ссать заставляет. В миру Эд Крейг.

Только его по паспортным данным ни один смертник звать не станет, и прежде всего это благодаря татухе, набитой на виске – в виде кобры, раскрывшей капюшон.

Встречаюсь взглядом со старшим. Глаза не отвожу, кривлю губы сильнее.

– Джокер, сказать есть чего? Что по Серебряковым? Еще один гемор непонятный.

Спрашивает прищурившись.

– У меня информаторы исправно работают. Все чисто. Все просто охуительно, кристально чисто. Не присосаться. Сашке только в церкви псалмы петь.

– Может, правда чист? – задает вопрос Бурый и хмурит кустистые брови.

– Я выдаю только достоверную инфу и у меня компромата нет. Тут мутно все. Дела он исправно делает. Но все по договоренностям. Гладко. Если стрелки на Серебрякова и встают, то доказательств в ноль.

– Так, может, ассасин, ты роешь не в том месте? Не оттуда гнильцой веет?

Откидываюсь в удобном кресле и смотрю в глаза Змею. Резонный вопрос.

– Свежие трупы у меня. Двое пацанов. Я их за Серебряковым отправил понаблюдать, а их след простыл. Нашли, короче. Порешили друг друга в безлюдном переулке. Один корешу ножичком брюхо вспорол, а в ответку пулю словил. Итог – инфы нет. Висяки есть.

– Так че распинаться? Обоих Серебряковых в подвал и разговор по душам. Будет тебе и инфа, и решение.

Перевожу взгляд на Шакала. Хант. Рулит востоком территории. Вот здесь ваще тормозов нет и башки, походу, тоже.

Не отвечаю. За меня это делает Кровавый.

– Беспредел просто так мы не разводим. У меня врагов много и партнеров тоже. Так можно подвал до предела забить.

– С Серебряковых глаз не спускать. Любого, кто против меня пойдет, в порошок сотру. Все отниму и на колени посажу на место псины у ног.

– Парни все перерыли. Пока чисто. Есть, конечно, темы, но это вилами по воде.

– Ну так его счастье, если маза лажовой будет. Живым уебок останется и при деньгах. Счетчик не включу. А если крысятничает за спиной, то всего лишу. Я поднял хорька. Я и опущу.

– Пацанов не снимаю, значит.

Все правильно.

Пушку на готов и ответку включай. Тебе ножечек, ты свинцом утрамбуй. Бей сильнее. Бей наповал, чтобы сучье не встало и другим проверять тебя на крепость в лом было.

Мужики расходятся. Выхожу со сходки, а сам не тороплюсь уходить, красавицу хочу свою увидеть и медленно иду в сторону ее крыла, как вдруг в прозрачной стене коридора, ведущего в корпус с развлекательным комплексом, вижу размытый женский силуэт и волосы длинные кровавые.

Что-то с силой бьет и тянет за ней. Ведьма. Моя притягательная маленькая лисичка. Слежу и бесшумно ступаю след в след. Я умею быть незаметным и двигаться мягко.

Повадки не сказать, чтобы впитанные с молоком матери, ведь я эту суку в глаза не видывал, не то, чтобы еще ее сиську сосать.

От воспоминаний передергивает.

Вижу затхлую трущобную конуру с бесчисленным количеством бутылок, разбросанных по комнате. Битое стекло везде. Я режусь об него постоянно и раны не успевают затянуться.

– Ублюдок! Ты какого приперся без бухла?! – удар в щеку и слабое тело отлетает в стену.

– Я принес, ты же только что выпил и отключился! – по ушам бьет мальчишеский голос, дрожащий, визгливый, пропитанный страхом.

Заросший мужик в грязной облеванной майке нависает надо мной и тянет за волосы, заставляет взглянуть в сумасшедшие отекшие от пойла глаза.

– Тогда, сучонок, пошел и принес мне еще на опохмел!

Реагирую на кулак, летящий в меня, что-то внутри щелкает, упираюсь ногами, с силой бью головой в пропитую харю и коленом в мягкий обрюзгший живот. Отец поскальзывается от неожиданности, заваливается, шмякнувшись об пол и поранившись щекой о битое стекло.

Замираю. Леденею. Страх мерзкими щупальцами сжимает горло, душит сомнением.

Я его убил?

Страшная мысль заставляет все внутри содрогнуться. Меня начинает трясти, но агония не длится долго, спустя мгновение слышу звонкий пьяный храп.

– Повезло тебе, Фил, сегодня ночуешь не на улице. Хотя, повезло ли? Утро настанет быстро, и расплата придет…

Факин шит! Надо было вспомнить. Злюсь. Не люблю возвращаться к прошлому. Интересная у меня семейка была. Отец пьянь, да и мамашка разовая шлюха, залетевшая незнамо от кого и решившая свою орущую проблему, подбросив ребенка одному из клиентов…

А сама свалила.

Весело я рос. Отец забивал собственного сына до полусмерти, хотя не факт, что я именно его сын. Может, оттого и избивал, что родную кровь не чуял. Лишний рот.

Дети в трущобах часто голодают. Не я первый, не я последний.