Принцесса для киллера

Встречает мой взгляд и прикрывает за собой дверь.

Молча подходит, достает мобильник из кармана и кладет передо мной, запускает видео. Перед глазами изувеченный автомобиль, а на переднем плане полутруп. Рассматриваю разбитую в хлам заплывшую морду ублюдка.

Касаюсь экрана. Приостанавливаю запись. Изучаю лицо. Не знаком. Опять запускаю видео.

Слышу голос Джокера.

– Имя заказчика?

– Александр Серебряков. Цель – Иван Кац.

Смертный приговор озвучен.

Встаю со своего места, губы кривятся в оскале.

В два шага подхожу к киллеру, хватаю за бычью шею, приближаю его голову и практически упираюсь лбом, смотрю в глаза.

Зверь во мне требует крови.

– Вендетта, ассасин.

Кивает и я отпускаю киллера. Отхожу в глубь палаты.

– Серебрякова-старшего не трогать.

– Хера себе?! Царь, ты в адеквате?!

Не обращаю внимания на прифигевшего Змея.

– Иногда смерть – это милосердие. А вот жизнь становится настоящей агонией. Когда тебя лишают самого дорогого. Того, что является частью тебя, твоей слабостью, твоим продолжением, надеждой…

Внимательно смотрю в отрешенное лицо ассасина. Идеальная машина для убийств, не дающая осечек. Именно об этом говорит клеймо на его шее. Именно это он доказал сегодня, спасая мою дочь. И я четко осознаю, что его крик помог оттолкнуть Аврору.

Он – оружие, никогда не дающее промаха.

– Твоя цель – Дэниел Серебряков. Зуб за зуб. Кровь за кровь. Слабое место Сашки – его единственный сын. Я хочу, чтобы эта сука корчился от боли. Пусть поживет в страхе и ожидании, когда я приду за ним. Каждый день будет трястись, прежде чем я его раскатаю и сгною в подвалах. Ты меня понял, ассасин?

– Цель – ликвидация Дэниела Серебрякова.

– Папа, маму закончили опери…

Ответ ассасина сливается с криком распахнувшей дверь и застывшей на пороге стремительно бледнеющей Марии. Глаза огромные, зеленые, со слезами, точь-в-точь как у матери, заставляют замереть. Меня этот взгляд ножами режет.

– Змей, хирурга ко мне с ответами! Живо!

Боль выбивает все шайбы. Все ограничители. Не нужно дочери меня таким видеть. Иван Кровавый не просто так кликуху свою носит. Я привык реками крови врагов затапливать.

Обращаю взгляд на ассасина.

– Убери ее отсюда! Домой отвези! Чтоб носа из поместья не высовывала.

– Папа! – слышу крик дочери, тянет ко мне руки, плачет, а я смотреть на нее не могу. Пытка это. Аврору перед собой вижу.

– Ты меня слышал, Джокер, ее здесь быть не должно.

– Папа…

Слышу шепот.

– Будет сопротивляться – связать.

Глава 48

Мэри Кац

Страшный приказ отца бьет наотмашь.

Он хочет убить Даню?! Невиновного?! Убить ни в чем неповинного человека, чтобы сделать больно его отцу?!

Боже. Я в аду. Я в пекле, жарюсь на костре.

Мама… ты мне так нужна. Твое тепло, ласка, любовь.

Джокер оборачивается ко мне. Передо мной убийца. Бесчувственный монстр. Одно сплошное хладнокровие.

Я в пекле, а рядом одни чудовища… Страшные, жестокие, привыкшие отнимать жизнь по щелчку пальцев.

Больно, как же мне больно…

Я плыву в ядовитом океане. Обугливаюсь от кислоты, которая разъедает всю меня, а перед глазами вспыхивают картинки.

Вижу угловатого парня с острым подбородком, он протягивает салфетки, а потом, не видя отклика, сам наклоняется и начинает аккуратно протирать мои окровавленные колени.

– Я – Дэн…

Боже…

Пячусь, отступаю. Разворачиваюсь и бегу прочь. Меня тошнит. Рвотные позывы сотрясают, но желудок пуст. Влетаю в уборную и закрываю за собой дверь, сгибаюсь над раковиной и меня рвет пустотой. Просто спазмы.

А перед глазами мой друг, первая детская влюбленность. Парень, с которым мы часами просто говорили, ну или я болтала без умолку, а Дэн слушал и задавал вопросы. Начитанный, умный, обходительный, крайне спокойный. Полная противоположность взрывной мне:

– Ри, малышка, я скучал…

Красивый, чуть смущающийся Дэни протягивает мне букет. Ромашки. Не дорогущие розы с шипами, а самые простые белоснежные цветочки, которые я сжимаю в руках и смотрю на парня, который вырос вместе со мной.

– Спасибо, Даня… неожиданный выбор.

– Знаешь, что эти полевые цветы самые надежные, самые стойкие оловянные солдатики?

– Эм… Что ты имеешь в виду?

Удивленно смотрю в красивое, немного отстраненное лицо. Дэниэл замкнут, но вместе с тем со мной он кажется другим, открытым.

– Где-то читал, что они борются за свою любовь до последнего лепестка, пока не упадут обрубленным стеблем к ногам мучителя…

– Это страшно, Дэн, у меня от твоей истории сердце дрогнуло…

– Жизнь вообще невеселая штука, Ри…

В глазах темнеет. В груди ком, который все растет, затапливает, пульсирует от нескончаемого потока мыслей и кадров произошедшего.

Яркой алой вспышкой вспоминаю разговор. Наш последний разговор с Дэном.

– …Я хочу тебя увидеть.

– Дэни…

– Что, малыш?

– Я не смогу. У родителей будет годовщина, и мы хотим провести вечер в “Беладжио”.

– Может, сможем еще встретиться… после вашего праздника?

– Я не знаю, Дэн…