Принцесса Элли

Я задираю платье, и мои каблуки стучат по каменному полу, когда я бегу по боковому проходу, мимо десятков мраморных колонн, поднимающихся к высокому сводчатому потолку. Я пробираюсь между Николасом, Генри и Логаном, они разговаривают как футбольная команда, которая собралась, чтобы обсудить стратегию перед игрой.

— Все в порядке, ребята. Все в порядке. Все в порядке.

Теперь уже я говорю так, будто под кайфом.

Зеленые глаза Николаса широко раскрыты.

— Нет — ничего не в порядке.

— Оливия знает, что делает. Она бы никогда не подвергла детей риску, — настаиваю я. — Пожалуйста, последуй ее примеру, Николас. — Я ободряюще улыбаюсь ему. — Счастливая жена, счастливая семья.

Он невозмутим, его лицо угрюмо, челюсть как гранит.

— Как Сара? — спрашивает Генри.

— Она в порядке. Спокойнее теперь, когда есть что-то, что отвлечет от нее часть внимания.

— Хорошо. — Генри вздыхает, нервно потирая руки о бедра. — Это хорошо.

— Подожди, пока не увидишь ее, Генри. Ты с ума сойдешь.

Он хихикает.

— Я всегда так делаю.

Генри кладет руку на плечо брата.

— Чем скорее мы начнем, тем скорее ты сможешь заняться детскими делами. Да?

Николас колеблется, но в конце концов натянуто кивает.

Все занимают свои места, а мы с Логаном садимся на третьей скамье. Играет музыка, и свадьба начинается.

Сначала королеву сопровождает ее племянник, серьезный и не обращающий внимания на то, что происходит за кулисами. Вся паства кланяется и приседает в реверансе.

После подружек невесты и крошечных очаровательных девочек-цветочниц Ливви выходит одна. Ковыляя и улыбаясь. Но проход такой длинный, что ей приходится дважды останавливаться, чтобы вдохнуть через сжимающийся живот, все еще улыбаясь. Шепот прокатывается по толпе, как цунами, и уже слышно, как новостные радиостанции настраиваются на детскую волну: начинается массовая истерия.

Николас делает шаг вперед, когда она подходит к алтарю, берет ее за руку и помогает сесть в мягкое кресло, которое он приказал поставить справа от алтаря. Они тихо говорят… Недолго спокойно спорят, затем Оливия нежно целует его костяшки пальцев, успокаивая своего прекрасного принца. Николас потирает челюсть, но с напряженным выражением лица занимает свое место справа от Генри.

А потом начинается проход невесты.

Толпа смотрит на Сару, кивая на то, как она прекрасна, но потом они возвращаются к болтовне о сумасшедшей принцессе, которая рожает. Сара не сводит глаз с Генри, когда идет к нему, — и не выглядит ни капельки испуганной.

Она выглядит как влюбленная невеста.

Генри подходит ближе к Саре, нежно глядя на нее сверху вниз.

— Привет.

Сара озорно улыбается ему.

— Привет.

— Это безумие, — шепчет он.

— Но нам это подходит, не так ли?

Генри предлагает ей руку, и Сара элегантно берет ее.

А потом они женятся — и это чудеснее, чем все свадебные церемонии диснеевских принцесс, вместе взятые.

После того как архиепископ объявляет их мужем и женой, они должны повернуться и вместе пройти по проходу, но Генри жестом указывает на Оливию.

— Сначала роженицы и дети на подходе.

Николас бормочет себе под нос:

— Как раз вовремя.

Затем он подходит к моей сестре, подхватывает ее на руки и несет по проходу.

Это зрелище достойно учебников истории.

Логан хватает меня за руку, и мы бежим за ними. Николас усаживает Ливви на заднее сиденье одного из «Роллс-Ройсов», и Логан говорит охраннику за рулем:

— Подвинься. Я поведу.

По дороге в больницу случаются сильные схватки. Оливия щурит глаза и дышит сквозь боль. После того как схватка проходит, она падает на сиденье.

— О боже мой… вот дерьмоооооооо, — говорит она, как истинная леди.

Потому что это моя сестра, герцогиня.

* * *

Королевы не ждут в родильных залах. Как и наследные принцы и их новоиспеченные принцессы или любые члены королевской семьи. Это вызвало бы хаос. Нет такой традиции.

Сестры ждут в приемной со своим парнем и папой. Я позвонила отцу из машины по дороге в больницу. Здесь куча охраны — специальные значки, люди у каждой двери. В этой больнице принимали роды у всех королевских особ начиная со времен отца Николаса, так что они знают, что к чему.

В течение следующих одиннадцати часов мы пьем плохой кофе, едим холодные бутерброды… и ждем. В какой-то момент я засыпаю, прижавшись к груди Логана, и мне снится, что он просит у моего отца разрешения жениться на мне.

Я собираюсь рассказать об этом Логану, когда просыпаюсь. Но, прежде чем я начинаю, появляется Николас — выходит из дверей родильного отделения, совсем не похожий на принца. Он выглядит молодым и измученным, с десятичасовой тенью на лице и радостью в глазах.

Он выглядит как молодой отец — восторженный и изумленный — с единорогами и радугами, танцующими в его глазах.

— Это мальчик! — говорит он нам троим, мы первые, кто это узнает. — И девочка!

Логан пожимает ему руку и хлопает по спине, а потом я и мой отец обнимаем его.

Вся прелесть того, чтобы просидеть все это время в коридоре у родзала, заключается в том, что вы первыми получаете возможность взглянуть на детей. Вы видите их, держите их на руках, узнаете их имена раньше, чем кто-либо другой.