Принцесса и её зверь

– Благодаря смерти тела. Сердце Элиота, оно же моё, перестало биться, душа его воспарила, и у меня появилась возможность протиснуться в открывшийся туннель. Я воспользовался этим тотчас, хотя и понимал, что тело может умереть. Но меня откачали, а затем забрали на остров, где сразу поместили в темницу. Я даже не надеялся когда-нибудь увидеть тебя, волнушка. – Он коснулся моей щеки. – Бэрод был уверен, что Элиот ещё во мне, а у брата короля было много тайных сведений. Они хотели получить их, во что бы то ни стало.

– Значит, в окружении Тэррана всё же есть шпион.

Вэйл кивнул, не сводя с меня глаз.

– Но это не так важно. Всё не имеет значения, кроме нашей встречи. То, что ты совершила – настоящее чудо.

– Я и не надеялась, что обрету тебя, Вэйл. – Я закончила перевязку и поцеловала его в губы. – У меня просто не хватает слов, чтобы описать свои чувства! Я пытаюсь поверить – и не получается. Как будто всё это не просто сон – чужая жизнь, в чужом мире. Здесь даже небо другое, и лес иначе пахнет!

– Но я ведь прежний. – Он коснулся пальцем моих губ. – Хотя, знала ли ты меня настоящего? Мы так мало были вместе. Я имею в виду, без давления со стороны второй души и упрямства зверя.

– Но волк по-прежнему в тебе.

– Теперь он не просто ещё одна душа. Он – часть меня. Так же, как тиуград. Мы – одно, но тебе не нужно бояться.

– Я боюсь только нового расставания.

– Не стоит. Никто не сможет больше разжать мои объятья, никто тебя у меня не заберёт. А если попытаются – я унесу нас так далеко, что ни один маг не прощупает путь.

И снова мы обнялись, и долго сидели молча. Прежде мне казалось, что вот так скрываться, как делала и моя мама – не выход, но теперь я поняла, что порой только вдали от соблазнов можно уберечь особую силу. Правители и маги готовы были пойти на многое, лишь бы укрепить свою власть. Чувства таких, как мы с Вэйлом, верных подданных, не учитывались ровно до того момента, как могущество наше не начинало пугать. И особая сила стала единственным щитом, против которого у Тэррана, Бэрода и прочих не было оружия.

Вэйл не просто в совершенстве овладел навыком оборотничества, он объединил со своей человеческой душой две сущности, и вряд ли кто-то в открытом бою мог победить тиуграда. Ну а моя магия в этой дождливой чаще хоть и вела себя тихо, а постепенно накапливалась, и её всплеск был способен сокрушить на своём пути целое войско. Так, по крайней мере, говорил Вэйл, и я ему верила.

В лесном домике доме было всё только самое необходимое, но большего было и не нужно. Разве что у Вэйла были проблемы с одеждой, однако он не жаловался. Дай волю – ходил бы обнажённым, но меня это ужасно смущало, и мужчина, посмеиваясь, всегда натягивал штаны после пробуждения.

Спали мы рядом, и каждая новая ночь была длиннее и спокойнее предыдущей. Пусть медленно, но раны Вэйла затягивались, а моё сердце обретало радость. Я всё чаще напевала, сидя возле него при перевязках, или когда мы что-то готовили, а ещё бродили по лесу или у реки. И эти несколько дней превратились в мирную вечность, которую не хотелось прерывать.

Когда почти все раны зажили, Вэйл стал практиковать превращение в волка, чтобы навык закрепился. Ему было тяжело, так как самые глубокие повреждения ещё причиняли боль, но мужчина не пожаловался ни разу. Я только по выражению его глаз понимала, что он испытывает, а так – ни дрожи больше, ни тем более криков. Он и прежде не кричал никогда.

Разве что чудился мне его шёпот, и тихий стон, когда наше счастье только начиналось. Перед сном я всегда думала о близости, вспоминала, каково это – чувствовать Вэйла. Я видела, что и он помнит, но пока что мечтать о физической любви было нельзя. Вэйл слишком многое пережил, он ведь был не каменный, и наверняка скрывал от меня не только боль тела, но и душевные метания.

Однако мне всё равно было рядом с ним мирно. Лес, приютивший нас, был стар и мудр, и хранил особое волшебство, которые сияло не так ярко, как привычное нам, но вот согревало почему-то лучше. Даже несмотря на то, что дожди здесь были частыми, и в целом лето оказалось прохладнее привычного.

– Зато когда выходит солнце – весь лес словно драгоценной вуалью окутан, – сказала я. – Особенно мне паутины нравятся.

– А пауки? – улыбнулся Вэйл, вспомнив, как я ойкнула, когда по потолку побежал наш восьминогий сосед по домику.

– Если они не кусаются – тогда да. Но больше я люблю бабочек и шмелей. У нас возле дома они часто летали, и садились на ладонь, если насыпать пыльцу.

Вэйл взял меня за руку и поцеловал мои пальцы.

– Ты и без пыльцы сладкая.

Это был десятый день нашей жизни в лесу, и мы привыкли к простой пище, незатейливому труду и внимательному друг к другу отношению. Но я никак не ожидала, что взгляд Вэйла поменяется так внезапно, став из сдержанного, задумчивого, хитроватым и жарким. Волна пламени прошла по моему телу, когда губы его скользнули к локтю, а потом, неожиданно и приятно, тронули мою шею. Я и пикнуть не успела, как Вэйл притянул меня к себе, жадно целуя…

Разум отчаянно воспротивился:

– Но, Вэйл, ещё же не все раны зажили…