Принцесса и Гоблин (др.перевод)

Айрин вздрогнула, увидев ужасные фигуры, мимо которых прошла и не заметила, но сделала, как просил Керди — вернулась назад, взяла у него факел и опустила его пониже. Керди осторожно потянул к себе свою кирку, но тут его рука нащупала здоровенный и неуклюжий гранитный башмак, выступающий из-под овечьих шкур. Искушение было слишком велико. Он ухватился за башмак и осторожно стащил его с ноги. В следующую минуту он с изумлением увидел то самое, про что недавно сочинил песенку — не догадываясь о правде, а просто чтобы позлить королеву: её ступня заканчивалась шестью отвратительными пальцами! Развеселившись от этого открытия, он высмотрел другой здоровенный бугор под овечьей шкурой — вторую королевину ногу в гранитном башмаке. Керди стал потихоньку задирать шкуру, ведь если бы ему удалось стащить и другой башмак, то можно было бы впредь опасаться гоблинов не больше, чем стаи мух. Но пока он стаскивал этот башмак, королева заворчала и села на постели. В следующую секунду пробудился и король, усевшись рядышком.

— Бежим, Айрин! — крикнул Керди. Сейчас он нисколько не боялся за себя — только за принцессу.

Айрин подняла голову, увидела пробудившихся чудищ и — она ведь была решительной принцессой — воткнула факел в землю, отчего он сразу потух. Затем девочка крикнула:

— Здесь, Керди, вот моя рука!

Керди бросился к ней, не забыв башмака с киркой, и схватил принцессу за руку. А принцесса бесстрашно устремилась в ту сторону, куда вела её ниточка. Позади них королева гневно взревела, но у беглецов оставалось достаточно времени, чтобы скрыться, потому что король с королевой должны были ещё зажечь факелы, перед тем как ринуться в погоню. Только-только за спиной беглецов замелькали отблески пламени, как ниточка привела их к очень узкой норе, в которую Айрин проползла без задержки, а Керди с усилиями.

— Совсем не плохо, — проговорил Керди. — Сдаётся мне, скоро мы будем в безопасности.

— Конечно, будем, — подтвердила Айрин.

— Отчего ты так уверена?

— Потому что моя прабабушка натягивает для нас ниточку.

— Вновь эта чепуха, — сказал Керди. — Ума не приложу, о чём ты толкуешь.

— Если ты не знаешь, что я имею в виду, как ты можешь называть это чепухой? — обиженно ответила принцесса.

— Извини меня, Айрин, — смягчился Керди. — Я не хотел тебя обижать.

— Я понимаю, что ты не хотел, — ответила принцесса. — Но почему ты сам думаешь, что мы будем в безопасности?

— Потому что король с королевой слишком толстые, чтобы сюда пролезть.

— Могут быть кружные пути, — возразила принцесса.

— Это верно, да и мы ведь ещё не выбрались окончательно, — согласился Керди.

— А почему ты назвал их королём и королевой? — спросила принцесса. — Я бы ни за что не стала называть этих чудищ королём и королевой.

— А вот гоблины называют, — ответил Керди.

Принцесса больше не задавала вопросов, и, пока они не спеша продвигались вперёд, Керди посвятил её в обычаи и привычки гоблинов, насколько сам в них разбирался, а также рассказал ей о своих собственных стычках с ними — начиная с той самой ночи, когда он встретил её и Лути в сумерках на горной тропе. Закончив, Керди попросил, чтобы принцесса тоже рассказала ему, как случилось, что она пришла к нему на помощь. Айрин поведала ему длинную историю, только, на взгляд Керди, говорила слишком иносказательно, поэтому он перебивал её множеством вопросов касательно вещей, которых она не в состоянии была растолковать. Поскольку Керди не поверил и половине того, о чём услышал, рассказ принцессы оставил его в прежнем недоумении; мальчик был даже ещё больше сбит с толку. Он не считал, что принцесса намеренно сочиняет, но единственный вывод, к которому он пришёл, был таков: это Лутины идеи, это няня изобретает бесконечные страсти, чтобы держать принцессу в страхе с какой-то определённой целью.

— Но как Лути додумалась до того, чтобы одну отпустить тебя в гору? — спросил он.

— Лути ничего об этом не знает. Когда я ушла, она ещё спала. Мне так кажется. Я надеюсь, что моя прабабушка не даст ей пострадать, ведь она ни в чём не виновата, и моей прабабушке это отлично известно.

— Но как ты отыскала дорогу ко мне? — настаивал Керди.

— Я же объяснила, — ответила Айрин. — Я всю дорогу держала палец на ниточке, которую спряла для меня моя прабабушка. Я и сейчас так делаю.

— Ты хочешь сказать, что сейчас здесь тоже протянута твоя ниточка?

— Конечно, я же говорю. Я это десять раз повторила. Я совсем почти не убирала с ниточки своего пальца — только когда разгребала камни. Вот она! — добавила принцесса, поднося к нити Кердину руку. — Чувствуешь сам?

— Ничего не чувствую, — ответил Керди.

— Ну что такое с твоими пальцами? Я ведь отлично чувствую. Правда, ниточка очень-очень тонкая и при свете солнца кажется всего лишь паутинкой, хотя чтобы спрясть её, пришлось свить вместе много-много паутинок, но всё равно, как можно её не чувствовать?

Керди был слишком хорошо воспитан, чтобы сказать, что не верит, будто здесь есть какая-то ниточка. Он только произнёс:

— Что ж, ничего не могу с собой поделать.

— Зато я могу, и этого тебе должно быть достаточно. Положись на меня.