Принцесса и Ястреб

Мне нравилось его смешить, видеть, как строгое, суровое, сильное лицо смягчалось и становилось молодым, веселым, бесшабашным. Мне нравилось его дразнить, вызывать ревность, выводить из себя, заставлять терять контроль, видеть, как вспыхивает неукротимое желание в его желтых глазах.

В такие моменты я не представляла себя без него, но таких моментов было мало.

Настоящий, невыдуманный герой оказался слишком сложным, и никак не желал складываться в простой и понятный образ, четко прорисованный в моей голове с 16 лет.

Временами Кай бесил меня невыносимо, обижал и говорил неприятные, колкие вещи, заставляющие меня выпрыгивать из своей шкуры и чесаться, чесаться от неудобства. Если моя фантазия мне надоедала, я вся могла повернуться на бок и заснуть, а следующей ночью переиграть все заново, принц же не пропускал ни одной моей глупости, совершенно не терпел безмозглого кокетства и, наверное, скорее бы съел свой камзол на завтрак, чем сделал комплимент изысканней смачного шлепка по заднице.

Я понимала, что веду себя как пятилетняя девочка, чья кукла внезапно ожила и стала день и ночь плакать по-настоящему, требуя еды квадратным от крика ртом. Но порой, вздыхая, я тосковала о времени, когда я только ждала любви, не собираясь в действительности ее получить по-настоящему. Мне мнилось, что, возможно, я что-то упустила, сделала неправильный выбор, что возможно, только возможно, не на самом деле, но вдруг, с кем-то другим было бы по-другому и только страсть, романтика, тайные преследования, поцелуи под луной и никаких, никаких проблем.

И в тот проклятый момент, когда в моей голове всходили зерна сомнения и неуверенности, и появился Ворон.

Валет пик

Он вполне понимал, что принц в ней нашел.

Ошибочно ходило мнение, что Ворон предлагал свою постель только красивым, но в действительности его возбуждали особенные. Нищий душой, с отмороженными чувствами, Габирэль давно не испытывал никаких эмоций перед женским телом, ни перед каким телом.

Каждый раз ему требовалось что-то новенькое, что-то, что могло бы развлечь его, заставить удивиться. Что-то безупречное. Совершенную красоту найти проще, чем яркий характер и поэтому он, не видя необходимости утруждаться, просто брал то, что само плыло ему в руки.

Шелена не была красивой, ни по его меркам, ни по каким. Единственное чувство, которое можно было испытывать, глядя на ее внешность – невыносимое раздражение от того, что вопреки тому, что глазам не нравилось то, что они видели, член реагировал иначе. От нее пахло так заманчиво и сильно… Не обманчивыми ароматами цветов, не дорогими пряностями, заглушавшими вкус тела королевских модниц – но чистой кожей, березовым мылом, горьким дымом горящей травы, терпкой вишней. Ворон видел, что не только он с его сумасшедшим нюхом, это чует. Другие мужики как кобели, провожали ее взглядом, когда она проходила мимо них по коридору, погруженная в свои мысли, не замечая никого, даже и не думая вилять бесполезной тощей задницей.

Мысленно представив ее более пышной, перекрасив волосы в белый цвет и завив их в локоны, Габирэль не мог не признать, что тогда она становилась милой, почти хорошенькой … и невыносимо обычной.

Но такая, как сейчас… Необъезженная, порывистая, вызывающая… О, Габирэль хорошо понимал, что нашел в ней принц.

Не сразу, но он признал, что ревнует Кая. Он привык быть единственной постоянной величиной в жизни Ястреба и то, что эта девка Гатинэ делала с его принцем, Ворона совсем не устраивало.

Ему плевать было, как часто и в каких позах он ее ебет и на какие балы таскает, какие глупости шепчет на ухо, перегибая ее через кровать, и до поры до времени Габирэль обращал внимание на Шелену не больше, чем на забавного мышонка: когда принц с ней наиграется и выбросит, можно будет подобрать и сожрать. Но однажды, проходя мимо комнаты Кая, он услышал звук, заставивший его почернеть от ненависти: хохот. Принц смеялся так звонко, искренне, по-мальчишески, что у Габирэля побледнели костяшки пальцев, стиснутых в кулаки: Ястреб мог трахать что угодно, но смеялся он только с Вороном. Раньше.

Он потерял покой. Незыблемый, привычный мир покачнулся, а Ворону не нравилось терять равновесие. Он попробовал было пойти самым быстрым путем и высмеять девчонку перед принцем, но наткнулся на такой холодный и сильный отпор, что убедился еще больше: Гатинэ надо убрать.

Уйдя в тень, он стал выжидать. Наблюдал, расспрашивал, изучал, потихоньку собирая картинку в голове.

Сейчас он стоял перед зеркальным стеклом и внимательно наблюдал за тем, как, наплевав на приличия и осторожность, двое кипящих от страсти идиотов занимаются сексом на столе лаборатории.