Принцесса крови

– Когда я отдавала свою дочь за этого юнца, я не думала, что попаду в медвежий капкан, – сказала Иоланда Арагонская своему собеседнику, монаху-францисканцу. – Правда, я никогда не могла предположить, что Марии грозит стать королевой Франции. – Она усмехнулась. – Буржской королевой! А мне – бороться за ее корону и тратить на эту борьбу всё новые средства. То, что мать Карла Валуа – шлюха, было известно всем. В конце концов, мне безразлично, чья кровь течет в моем скромном зяте – Карла Шестого, герцога Орлеанского или другого аристократа. Мне бы даже не хотелось, чтобы его отцом был несчастный Карл. Как известно, отравленная кровь передается по наследству. – В глазах королевы четырех королевств промелькнул стальной блеск. – Меня в этом вопросе занимает только одно – власть! Мне не дает покоя главный вопрос: в чьих руках окажется корона Франции!

Иоланда посмотрела вниз – при виде дочери выражение ее лица смягчилось. Юная и веселая Мария, ее беззаботность вызывали улыбку на губах матери. Трубадур закончил пение баллады, низко поклонился аристократам. Вот руки Марии, всплеснув широкими рукавами с узкими манжетами, поднялись, и юная королева, захлопав в ладоши, закричала:

– Еще! Пой еще!

Пирующие поддержали свою королеву оглушительными рукоплесканиями. Громче всех аплодировал захмелевший Орлеанский Бастард, уже прозванный при дворе «красавчиком», ему вторили другие молодые люди. Ла Тремуй хлопал в ладоши умеренно – пора подлизываться к молодой королеве для него прошла. Он давно понял, что Мария не имеет большого влияния на своего мужа, а орудием своей матери юной красавице уже не быть. Он сделал все, чтобы любой совет Иоланды Арагонской вызывал в зяте раздражение. Юноша с виолой в руках, в красном кафтане и берете, заломленном набок, решал, какую балладу исполнить ему на этот раз, чтобы угодить прекрасной королеве Марии. Его длинные пальцы замерли над струнами, вот они коснулись их, и музыка, рожденная прекрасным инструментом, звуча глубоко и сладко, вновь полилась по притихшей зале.

– Мой зять точно кораблик, что забыл о парусах и веслах и отдался течению волн! – продолжала Иоланда Арагонская, не оборачиваясь на францисканца. – Он даже не представляет себе, как зыбко его положение. Посмотрите на этих аристократов, которых Карл именует друзьями, а они называют его своим королем. Они окружили его тесным кольцом только потому, что смертельно ненавидят англичан. И хоть с чертом пойти готовы, только бы обратить меч против сына Екатерина Валуа, за которым гранитной скалой стоит всемогущий Бедфорд! Но все до поры до времени…

– Что вы хотите этим сказать, ваше величество?

Иоланда Арагонская усмехнулась:

– Знаете, святой отец, что будет, если Карл Орлеанский вырвется из английского плена и провозгласит себя королем Франции? Все эти доблестные рыцари, которых вы видите внизу, – и Бастард, и де Буссак, и граф Клермонский, и даже Ксентрай и Ла Ир, – все они встанут на сторону первого из сыновей Людовика Орлеанского. Все до одного! Потому что у орлеанов больше прав на престол Франции. Их рожала добродетельная Валентина, а не распущенная Изабелла! В них никто не может усомниться. А от моего зятя отказались родители перед всем миром! Вот о чем я хочу сказать, святой отец. Нам нужно торопиться. Карл должен упрочить свое положение до того, как один из орлеанских принцев ступит на землю Франции. А также раньше, чем Бедфорд окончательно перекроит захваченные земли на английский манер и решит перейти Луару. Ах, если бы моего несчастного зятя миропомазать и короновать в Реймсе!

– Но как это сделать, если англичане то и дело теснят французов на поле брани?

Иоланда задумалась, точно немедленно решила ответить на этот вопрос. Она смотрела вниз, но пиршество, его круговорот из кавалеров при мечах и кинжалах, прекрасных дам в роскошных меховых сюрко, жареных свиней и уток на серебряных подносах, рек вина, прыгающих акробатов и жонглеров, рыщущих псов и музыкантов, услаждающих слух аристократов веселыми и грустными песнями, – все смешалось и превратилось для нее в один мелькающий калейдоскоп, гул.

Отец Ришар не отваживался нарушить молчание великой женщины и королевы в одном лице. Его взгляд, до того блуждающий, остановился на тяжелом деревянном распятье, резном, инкрустированном серебром и золотом, в нише на стене.

– Что говорит вам Господь, святой отец? – глухим голосом спросила Иоланда.

– Простите, ваше величество? – не понял он.

– Вы же смотрите на распятие…

– Как вы догадались? – смутился он.

Королева Иоланда! Точно она видела, знала и слышала ровным счетом все.

– Так что говорит вам Господь, почтенный отец Ришар? – повторила она свой вопрос. – Уверена, вы спрашивали у него, отчего Франции так не везет? В чем ее вина?

Мудрый отец Ришар не растерялся – на то он и был авторитетным членом своего ордена.