Принцесса-невеста

– В таком случае, – Еллин упал на одно колено и вынул конверт, – я вынужден подать в отставку. – (То было трудное решение – многие поколения Еллинов возглавляли столичные силы охраны правопорядка и к обязанностям своим относились крайне серьезно.) – Я дурно работаю, государь; умоляю вас, простите и поверьте, что меня подводят тело и ум, но не сердце.

Принц Хампердинк нежданно-негаданно ткнулся носом в тупик: когда война завершится, кто-то должен править Гульденом – не разорваться же ему надвое, – а доверял он только Еллину и графу, но граф ни за что не согласится на такую должность, граф нынче дописывает свой дурацкий Болевой Букварь и совсем на нем помешался.

– Я не принимаю твою отставку, ты работаешь хорошо, а никакого заговора нет, вечером я сам задушу мою королеву, а ты после войны будешь от моего имени править Гульденом, так что живо подымайся.

Еллин не знал, что сказать. «Спасибо» – как-то вяло, но другие мысли его не посетили.

– Когда развяжемся со свадьбой, я отошлю принцессу сюда, сам возьму сапоги, которые заранее рачительно припас, и оставлю следы от крепостной стены до спальни, а затем от спальни до стены. Поскольку за охрану правопорядка отвечаешь ты, я рассчитываю, что ты немедля подтвердишь мои опасения, а именно: следы эти могли оставить только сапоги гульденских солдат. Затем выпустим пару королевских прокламаций, мой отец отречется за негодностью к строевой службе, а ты, мой дорогой Еллин, вскоре поселишься в Гульденском замке.

Еллин умел понимать, когда его отсылают прочь.

– Я ухожу, всем сердцем жаждая лишь служить вам.

– Большое тебе спасибо, – сказал Хампердинк; он был доволен – в конце концов, верность ни за какие деньги не купишь. И в таком вот настроении он сказал Еллину у дверей: – Ах да, кстати, увидишь альбиноса – передай ему, что на свадьбе может постоять в заднем ряду, я не против.

– Передам, высочество, – ответил Еллин и прибавил: – Только я не знаю, куда подевался мой кузен, – час назад его искал и нигде не нашел.

Принц умел распознавать серьезные вести – он ведь не за красивые глаза считался величайшим охотником на земле, и, кроме того, единственное, что достоверно известно про альбиноса, – его можно найти всегда.

– Батюшки, неужто и впрямь заговор? Самое время; страна празднует; если б Гульдену стукнуло пятьсот лет, я бы точно напал.

– Я помчусь к воротам и буду сражаться – коли нужно, до последней капли крови, – сказал Еллин.

– Вот и молодчина! – вслед ему крикнул принц.

Если планируется нападение, случится оно в критический момент, во время свадьбы; значит, свадьбу надо передвинуть. Государственные шестеренки вертятся неспешно, однако некая власть у принца имеется. Шесть вечера вычеркиваем. Он женится никак не позже половины шестого, или они все у него попляшут.

В пять вечера Макс и Валери попивали кофе в подвале.

– Лег бы ты сегодня пораньше, – сказала Валери. – Ты сам не свой. Нельзя тебе колобродить всю ночь – чай, не щенок уже.

– Я не устал, – сказал Макс. – Но в другом ты права.

– Расскажи мамочке. – Валери подошла к нему и погладила там, где прежде росли клочья волос.

– Да вспомнил кое-что про пилюлю.

– Прекрасная получилась пилюля, миленький. Гордись.

– По-моему, я напутал в дозировках. Они ведь час хотели? Я недотянул, когда пересчитывал дозировки. Ее разве что минут на сорок хватит.

Валери уселась к нему на колени.

– Не будем друг другу врать; ты, конечно, гений, но и гении слегка ржавеют. Ты три года не практиковал. Сорок минут – времени навалом.

– Ну да, пожалуй. Что уж теперь-то. Не исправишь ведь.

– Ты в таком графике работал – чудо, если пилюля вообще подействует.

Макс не мог не согласиться.

– Фантасмагория, – кивнул он.

Когда Феззик добрался до крепостной стены, человек в черном почти совсем окоченел. Время подбиралось к пяти, и Феззик тащил труп всю дорогу от Магического Макса, из проулка в проулок, из подворотни в подворотню, и, пожалуй, труднее ему никогда в жизни не приходилось. Нет, не тяжело. Он даже не запыхался. Но если пилюля по сути то же, что и на вид, просто ком шоколада, Феззику предстоит до конца жизни смотреть ночные кошмары о том, как у него под руками коченеют трупы.

Наконец нырнув в тень стены, он спросил Иньиго:

– Теперь что?

– Надо глянуть, не опасно ли. Может, там ловушка.

Как раз поблизости, в дальнем углу замка, располагался Зверинец. Но если тело альбиноса уже нашли, кто знает, что их ждет?

– Мне залезть? – спросил Феззик.

– Вместе залезем, – ответил Иньиго. – Прислони его к стене и помоги мне.

Феззик прислонил человека в черном так, чтоб не упал, а Иньиго вскочил Феззику на плечи. Великан полез. Пальцам хватало малейшей трещины в стене; ему бы только крошечную неровность – большего и не надо. Он лез быстро, уже приноровившись, и вскоре Иньиго уцепился за гребень, сказал:

– Ладно, теперь слезай, – и Феззик вернулся к человеку в черном и стал ждать.