Принцесса с дурной репутацией

– Манипулировала?!

– И не выманипулировала. К сожалению. Вчера ночью я полностью осознала, что ты – моя госпожа и я должна поддерживать тебя во всем вплоть до внешнего вида. Так что получается, что это ты манипулировала мной. Подсознательно.

Оливия торжествующе ухмыльнулась – эта мысль ей понравилась.

– Ну вот, теперь, когда мы сказали друг другу горькую правду, дай я переверну тебя на живот и займусь массажем.

– Люци, ты массируешь меня, как коновал!

– О? У тебя был такой интригующий опыт?

– Тьфу! Просто это бесполезно. Спина все равно останется кривой и будет болеть, и все эти мази и притирания – как евнуху жена… Ай-й! Больно же! Коровища!

– Вторые сутки слышу про коровищу. Похоже, у тебя воспаление межпозвоночных хрящей.

– Это у тебя воспаление – всего мозга сразу! Ай! Когда-нибудь я убью тебя, Люци!

– Всегда пожалуйста, но не раньше, чем я сделаю массаж.

– Ты лопоухая уродина, я давно хотела тебе это сказать, ты…

– Голову вот так, пожалуйста. Расслабься. Так кто я там еще?

– Коровища уже была?

– Да.

– Ты гнусная растлительница юных Себастьянчиков!

– А ты пьяница, у которой от запаха винного погреба начинается нервная икота.

– Сложно, не поняла. А ты – толстозадая пивная бочка!

– А ты – ночной кошмар золотарей! Твой горшок неисчерпаем!

– А ты… Что-то из мифологии надо… А, вот! Ты – жирная медуза, от одного взгляда на которую у всех рвота начинается! Эй! Чего молчишь? Возразить нечем? Значит, я победила?

– Угу, – рассеянно ответила я. Я снова возилась со смещенным позвонком Оливии. Я потихоньку обминала его кончиками пальцев и так и сяк. Я не могла отвязаться от мысли, что если я большим пальцем нажму сюда, а указательным и средним – сюда и сюда, то позвонок встанет на место, освободив защемленный нерв. И боль уйдет. И надо не рассуждать, а просто это сделать. На раз, два. Три.

– Я победила! – завопила Оливия, но я услышала неслышимое – щелчок, с которым позвонок встал на место. – Ай!

– Что? – я положила растопыренную ладонь на больной участок. – Болит? Где?

– Э… Гм… Люци, у меня нигде не болит. Что ты сделала?

– Пошевели руками. Так. Ногами.

– Что ты со мной сделала?!

– Попробуй перевернуться на спину самостоятельно.

– Это не выйдет, это никогда…

– Давай.

Оливия приподнялась на локте и повернулась на бок. Раньше такое движение стоило бы ей мучительной боли, сейчас она смотрела на меня, как будто я ее оглушила.

– Мне не больно, – прошептала она.

– На спину.

Она повиновалась. Зрачки у нее расширились – но не от боли, я знала, от потрясения.

– Сядь без моей помощи. Ты сможешь. Боли не будет.

Она села, опираясь ладонями о постель. Лицо белее муки, губы кривятся, дыхание прерывистое – но это не от боли! Я чувствовала!

– Что ты со мной сделала, Люци?! – прошептала она. – Мне не больно! Там, где было больно всегда!!! Ты волшебница? Великий лекарь? Или – сам Исцелитель?

– Еще чего, – я ответила нарочито грубо, чтобы вернуть Оливию в ее нормальное настроение. – Я жирная медуза, коровища и бездонный ночной горшок. И твоя компаньонка.

У Оливии потекли слезы по щекам, плечи затряслись. Она протянула ко мне руки.

– Так, а вот этого не надо! Оливия! Прекрати реветь! Где твоя фамильная гордость! И вообще! Я просто поставила на место смещенный позвонок. Было б из-за чего сопли распускать. Оливия! Вставай и пойдем набьем муравьев в штаны Себастьяно!

– А где мы найдем муравьев? – Оливия подавила всхлип и посмотрела на меня ясным взором.

– Вот это толковый вопрос. Думаю, что нигде, так что Себастьяно временно помилован. А теперь я помогу тебе встать с постели.

– А может я сама смогу, и даже без костылей?

– Я не уверена, один позвонок погоды не сделает. Но мне почему-то кажется, что со временем я смогу выправить твой позвоночник полностью. Не спрашивай почему.

Оливия встала и стояла около кровати, ни на что не опираясь. Такого с ней не было никогда.

– А если шагнуть?

– Давай не будем рисковать, – я протянула ей костыли. – И вообще, пусть это будет между нами. Ты же знаешь, право на целительство имеет только святая юстиция! Еще объявят меня ведьмой!

– Ты права. – Оливия выдохнула и посмотрела на меня как-то смущенно. – Спасибо, Люци.

– Спасибо не булькает, – я старалась вернуть обычный тон наших перепалок. – У тебя там еще портвешку за ночным горшком не завалялось? И лысину б мою заодно обмыли…

– Увы. Фигаро не только сменил замки на всех винных погребах, но и поставил часовых. К приезду Его Высокоблагочестия все должны быть трезвыми и почтительными. Прямо даже не знаю, что тут отчебучить на трезвую-то голову. До чего мы докатились: букетики собираем, звездочки вырезаем, с Себастьяно подружились…

– Ну, с Себастьяно всегда все можно переиграть. Пожалуйте умываться, экселенса.

– Зубы чистить не буду! Я не гонюсь за модой! Род Монтессори веками не чистил зубы, и я…

– А мне понравилось. Освежает. Заряд бодрости на весь день.

– Да? Ну, попробую.

Потом я помогла Оливии одеться. К завтраку мы спустились, сияя нашими бритыми головами, как праздничными лампионами.

Это произвело фурор.

– И эта облысела! – взвизгнула одна из дамочек. – В замке болезнь! Поветрие! Мы все облысеем!