Принцесса Шиповничек

– Ее зовут Саманта.

– Естественно, – кивнул доктор Берлин.

– Мне двадцать три года!

– Вполне солидный возраст. – Миссис Берлин решительно взяла мужа под руку и увела обратно в гостиную.

Бекка убежала на кухню, налила стакан холодной воды и выпила залпом. Что бы ей завтра надеть?

В конце концов она остановилась на серых шерстяных брюках – в поездке платье может стеснить, а джинсы кажутся слишком повседневными для возможных интервью. Надейся Бекка, что Стен тоже озаботится своим внешним видом, ей пришлось бы разочароваться. Он появился ровно в семь и одет был, как вчера, да и как обычно: вельветовые штаны, рубашка с расстегнутым воротом и вельветовый пиджак, в котором Стен каждый день ходил на работу. На заднем сиденье обнаружилась корзинка для пикника и одеяло. Она не то чтобы подняла брови, но он что-то заметил в ее лице.

– Мы устроим пикник, а земля сейчас слишком холодная. Ты, конечно, сидишь у водопада в любую погоду, дождь там или солнце. Но мы едем на север, там гораздо холоднее.

Это было похоже – и не похоже – на свидание. Они болтали обо всем и ни о чем – о погоде, о политике, о редакционных делах. Все изменилось, когда Бекка спросила Стена о его поисках биологической матери. По тому, как он говорил и внезапно замолкал, какие паузы делал, Бекка поняла – об этом он говорит нечасто, а она коснулась чего-то очень личного. И сама не заметила, как выпалила:

– Почему? Ну, почему ты никогда об этом не рассказывал?

Стен ответил не сразу. Автомобиль мчался по шоссе. Бекка ждала, и ей казалось, она не выдержит. Она уже приготовилась извиняться, прикидывая, как бы сделать это повежливее, но тут он заговорил:

– Когда я узнал, кто моя мать, и поверил, что она и вправду понятия не имеет, кто мой отец, я без сожаления выкинул эту историю из головы. С концами. Сказано-сделано. На работе я поступаю точно так же. Эта женщина не имела отношения к моей жизни, как и я не имел отношения к ее. Я нашел ответы на вопросы и выкинул это из головы.

– Думаешь, у меня будет так же? – спросила Бекка.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, когда я найду то, что ищу…

– Если найдешь. Понимаешь, может и не получиться.

Она задумчиво покивала:

– Если я найду ответы на все вопросы, думаешь, история на этом закончится?

– Это зависит от истории.

– Как так?

– Какой будет у истории конец – счастливый, как у всех волшебных сказок, или нет?

Стен увеличил скорость, чтобы обогнать медленно ползущие машины.

– У Гемминой истории про Спящую красавицу никогда не было счастливого конца.

– Как же она заканчивается? – Стен вернулся в правый ряд и посмотрел на Бекку.

Она пожала плечами.

– Поцелуем. И свадьбой.

Он рассмеялся:

– Разве это не счастливый конец? Обожаю поцелуи.

И добавил через мгновенье:

– И свадьбы тоже.

– Только про принца потом никто не вспоминал. Как будто после свадьбы он просто исчез. Остались только принцесса и ее маленькая дочка. Осторожно!

Водитель перед ними внезапно ударил по тормозам.

Стен мастерски притормозил и одновременно слегка взял вправо.

– Идиот, – буркнул он себе под нос.

Бекка не поняла, о ком он – о водителе передней машины или о самом себе.

До поворота на Освего они ехали почти семь часов: пикник задержал их на целый час. Стен выложил припасы: куски жареной курицы, вино, хлеб, сыр, сельдерей. Плюс два йогурта. Ложки он забыл.

Бекка, смеясь, залезла в сумку.

– Та-дам! – триумфально провозгласила Бекка, извлекая на свет старую пластмассовую ложечку, явно знававшую лучшие времена.

– Ложка с историей, – сказал Стен, обтирая ложку об рубашку.

Они по очереди ели одной ложкой, и после этого им почему-то стало легче друг с другом.

На въезде в Освего Стен вручил Бекке исписанный его неряшливым почерком листок со множеством указаний по маршруту. Бекка зачитывала эти указания так, чтобы у Стена было достаточно времени перестроиться в другой ряд и повернуть. А поворотов было предостаточно.

– Девочка моя, – пробормотал Стен.

Сказал он это с усмешкой, и Бекка поняла – она и не девочка, и не его.

К середине дня они доехали до нужной улицы.

– Вот – дом девятнадцать, – показала Бекка.

Это был дом тридцатых годов, без претензий, но на вид удобный. По мнению Бекки, слишком большой для одного человека. Она очень старалась не расспрашивать о Саманте, и Стен тоже молчал, что было для него совершенно нехарактерно. Сказал только, что она иллюстрирует детские книги. Уточки, зайчики – что он в этом понимает? Насколько же близким другом была для него Саманта? «Вместе выпускали студенческую газету», – упомянул Стен как бы между прочим. И как же с призывов «Все на баррикады» она скатилась до рисования зайчишек в штанишках?

Через лужайку перед домом девятнадцать пробежала темноволосая девочка. От бега ее пухлые щечки раскраснелись. На мгновение Бекка понадеялась, что это точная копия Саманты. Но следом бежал еще один ребенок, за ним третий. Они забежали в соседний дом, и Бекка тяжело вздохнула.

– Пора бы уже вылезти из машины и размяться. – Кажется, Стен неправильно понял ее вздох.

– Пора.