Принцесса Трои

Постепенно мои навыки боя становились лучше. Я использовала преимуществом скорости, которое мне давала молодость. Однажды я случайно ранила Серган в бедро, хотя та только посмеялась, превозмогая боль.

Ланнип и это превратила в урок.

– Никаких случайных ударов! Бей только в то место и время, которое сама выбрала. Не трать свои силы впустую.

Она рассказала мне о стратегии, которой придерживался отряд до смерти Пен, и мы решили ее сохранить. Так мы могли как можно дольше вести бой издалека, что было нам на руку, поскольку никто не мог превзойти нас в стрельбе из лука.

Но Ланнип снова и снова повторяла, что нам неизвестно, как мыслят греки.

– Сражаться с нами – не то же самое, что сражаться с нами. Мы не сможем подготовить тебя к тому, что они могут сделать.

– Щит Ахилла, кажется, зачарован, – сказала Зельке. – Возможно, есть и другие подобные ему вещи. Будь осторожнее! – и тут же добавила: – Нам всем стоит поостеречься!

Я решила целиться Ахиллу в бедра. Его щит, судя по всему, тянул стрелы вниз, а не поднимал их вверх. Мне же хватит и небольшой царапины, остальное сделает яд, нанесенный на наконечник.

Голос подала Кассандра:

– Ахилл умрет, но не в ближайшей битве и не от рук амазонок. Рин, ты умрешь вскоре после начала боя, и убьет тебя не Ахилл. Это будет обычный солдат, не особенно сильный и умелый, просто удачливый.

Ее невежество заставило нас рассмеяться и придало нам уверенность, в которой мы нуждались.

Она тихо добавила:

– С твоей смертью я лишусь единственной подруги.

9

В ночь перед возобновлением сражений Кассандра вернулась в Трою. Утром Эней, принявший звание первого воина города, повел нас с троянцами в битву. К моему удивлению он оказался не братом Кассандры, а ее кузеном. Вот только мало ему было цены, ведь он не помог ни Гектору, ни Пен.

Мы направили лошадей навстречу грекам, вынужденно замедляясь из-за троянских пехотинцев на флангах. Эней позволил нашему отряду ехать в центре его построения. Я предположила, что именно там на стороне греков окажется Ахилл.

Троянцы молчали. Я повернулась, чтобы помахать Кассандре на городской стене, но нигде ее не увидела и, разочарованная, опустила руку. Я бы хотела, чтобы моя подруга была там и могла видеть мой первый бой.

Сегодня впервые со смерти Пен я чувствовала духовный подъем, радуясь возможности отомстить ее убийце.

Но я сказала отряду, что остальные тоже могут атаковать Ахилла, если подвернется такая возможность. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он умер. Я помнила слова Пен о сожалении после убийства врага. Из-за других, павших от моей руки, я может и буду грустить, но не из-за него.

Кассандра однажды продекламировала стих, который, по ее словам, произнесли ее воображаемые вороны. Я его запомнила, изменила одно слово и сочинила мелодию, на которую сейчас и пропела:

Пока солнце сверкает в снегах вышины,
И возле реки цветут алые маки,
Навстречу сражению мчатся бойцы,
И бодрые песни летят над рядами.

В версии Кассандры песни были не бодрыми, а глупыми. Отряд принялся мне подпевать.

Солнце припекало, не давая ни секунды передышки. На нас хотя бы, в отличие от троянцев, не было железных шлемов. На левом плече висел мой горит с луком и отравленными стрелами, из-за пояса торчали меч в ножнах и боевой топор. Мой дубовый щит в форме полумесяца покачивался на кожаных петлях на левой руке.

Утро уже вступило в свои права, приближался полдень. Наконец, мы увидели серо-коричневую полосу над горизонтом – это солнце играло на бронзовых и железных щитах греков.

Троянцы издали свой странный боевой клич: «Йа-айя-айя!» Мы закричали: «Ки-и-кии-ка-а!» Когда наши голоса стихли, ветер донес слабые отголоски греческого «Алала-алалэй».

Мы не стали погонять лошадей. Пехотинцы не бросились бежать на греческую линию. Мне вспомнились вечера, когда мы с отрядом ждали, пока приготовится еда.

Греческая линия фронта была точным отражением нашей: всадники посередине, пехотинцы по бокам. Воздух над головами греков дрожал, пронзенный множеством длинных копий, таких же, как у троянцев. Позади нас было шестьдесят рядов троянских бойцов. На стороне греков, как я узнала от Пен, сражалось в четыре раза больше.

Амазонки стреляли дальше всех. Хотя я не могла высмотреть конкретную цель, отсюда я уже могла добить до греческой линии. Я наложила стрелу на тетиву. Боевые кличи затихли, так что стал слышен стук копыт наших лошадей. Я выпустила стрелу в строй греков, следом полетели стрелы моего отряда. Троянцы ждали.

Пока мы ехали вперед, я пускала одну стрелу за другой. Вскоре начали стрелять и троянцы. Стрелы полетели и со стороны греков, но ни одна из них нас пока не задела.

Прошло несколько минут, очертания греков становились все четче. Разглядев обнаженное бедро, я прицелилась, выстрелила и увидела, как брызнула кровь. Позже я буду о нем скорбеть. Но сейчас я наконец нашла золотой доспех – трус скрывался в глубине строя.