Принцесса в центре внимания

Я абсолютно серьезно. Приперся аж из самой Дженовии. Они сидели за обеденным столом, разложив на нем огромный лист бумаги – вроде плаката, на котором были нарисованы круги, и бабушка лепила на них стикеры. При виде меня она проговорила по-французски:

– О, Амелия. Очень хорошо. Заходи, садись. Нам есть что обсудить: тебе, Виго и мне.

У меня глаза на лоб полезли. Я не верила себе. Я отчаянно надеялась, что то, что я вижу, это на самом деле не то… что я вижу.

– Бабушка, – сказала я, – что ты делаешь?

– А что, непонятно? – Бабушка вздернула нарисованные брови еще выше обычного. – Планирую свадьбу, конечно.

Я нервно сглотнула. Жесть. Полная жесть.

– Э‑э… А чью свадьбу, бабушка?

– Угадай с трех раз, – предложила она, бросив на меня саркастический взгляд.

Я снова сглотнула.

– Бабушка? Можно мне с тобой поговорить минутку? Только вдвоем?

Но бабушка лишь отмахнулась:

– Спокойно говори при Виго все, что хотела сказать мне. Он уже давно сгорает от желания познакомиться с тобой. Виго, представляю вам ее королевское высочество принцессу Амелию Миньонетту Гримальди Ренальдо.

Опять она опустила Термополис. Никогда не упоминает.

Виго пулей вылетел из-за стола. Он был ниже меня, примерно маминого возраста, в сером костюме. И похоже, разделял бабушкину любовь ко всем оттенкам сиреневого: на нем была лавандовая рубашка из чрезвычайно блестящей ткани и такой же блестящий фиолетовый галстук.

– Ваше высочество, – затараторил он, – я в восторге. Какое счастье наконец-то встретить вас. – Потом повернулся к бабушке: – Вы были совершенно правы, мадам, у нее нос Ренальдо.

– Ну вот, я же говорила. – Бабушка была страшно горда и довольна собой. – Поразительное сходство.

– Именно! – Виго сложил большие и указательные пальцы в подобие рамочки и воззрился сквозь нее на меня. – Розовый, – убежденно произнес он. – Только розовый. Обожаю, когда подружки невесты одеты в розовое. Но остальные гости должны быть в костюмах цвета слоновой кости. Это в духе Дианы! А Диана всегда делала правильный выбор.

– Очень приятно познакомиться с вами, – сказала я Виго, – но дело в том, что моя мама и мистер Джанини собирались устроить очень скромную церемонию в…

– В мэрии. – Бабушка многозначительно расширила глаза. Выглядело это страшновато, потому что она когда-то сделала себе татуаж век. Наверное, не хотела тратить на макияж драгоценное время, которое можно было использовать, кошмаря кого-нибудь. – Да, я слышала, но это просто смешно. Они поженятся в «Плазе» в Бело-золотой комнате, и сразу после этого – банкет в Большом бальном зале. Все, как положено матери будущей правительницы Дженовии.

– М‑м… – промычала я. – Мне кажется, они не захотят.

– Почему нет? – изумленно спросила бабушка. – Конечно, твой отец оплатит мероприятие. Я тоже готова проявить неслыханную щедрость: жених и невеста могут пригласить по двадцать пять своих личных гостей.

Тут я обратила внимание, что на разложенном на столе плакате налеплено очень много стикеров – гораздо больше пятидесяти. Бабушка, видимо, поймала мой взгляд, потому что добавила:

– Ну я, само собой, приглашу не меньше трехсот.

– Трехсот чего? – не поняла я.

– Гостей, конечно.

Стало ясно, что одной мне это дело не потянуть. Чтобы притормозить бабушку, потребуется мощное подкрепление.

– Может быть, – осторожно сказала я, – мне позвонить папе и посоветоваться с ним?

– Удачи тебе, – фыркнула бабушка. – Он ушел после интервью с этой Белрив, и с тех пор я его не видела. Если он не возьмется за ум, то закончит так же, как твой учитель алгебры.

Что-то я сильно сомневаюсь, что у него получится. Я потому и стала единственной законной наследницей, что у папы больше не может быть детей после химиотерапии, с помощью которой у него вылечили рак яичка. Но, видимо, бабушка никак не может примириться с этой мыслью, особенно учитывая то, какая лажовая из меня получается наследница престола.

В этот момент из-под бабушкиного кресла донесся странный стон. Мы все дружно посмотрели вниз – это стонал бабушкин карликовый пудель Роммель, который при виде меня забился под кресло от страха.

Не, ну я и сама знаю, что урод и все такое, но не до такой же степени! И я вообще-то люблю животных!

Но даже Франциск Ассизский полюбил бы эту собаку с трудом. У бедолаги развилось нервное расстройство (лично я считаю – от того, что он столько лет живет вместе с бабушкой), и от этого у него выпала вся шерсть. А чтобы он не простудился и не заболел, бабушка наряжает его в курточки и свитерочки.

Сегодня на Роммеле был норковый жакет-болеро – реально! – такого же лавандового цвета, как жакет, который бабушка набросила себе на плечи. Меня охватывает ужас при виде человека в мехах, но видеть животное, одетое в мех другого животного, – это вообще жуть с ружьем.

– Роммель, – прикрикнула бабушка, – прекрати рычать.

Но он не рычал! Он стонал, причем от страха, причем при виде меня. Меня!

Сколько еще унижений мне предстоит вынести за один этот день?

– Глупая собака.