Принцесса в центре внимания

ДНЕВНИК

(английский язык)

Работайте над собой, потому что самое ценное, что у вас есть, это вы сами.

Ральф Уолдо Эмерсон

Я думаю, мистер Эмерсон имел в виду то, что нам дается лишь одна жизнь и прожить ее нужно правильно. Эту мысль подтверждает и фильм, который я посмотрела на канале «Лайфтайм», когда болела. Фильм называется «Кто есть Джулия?». Мэр Уиннингэм играет в нем женщину по имени Джулия, которая приходит в себя после несчастного случая и узнает, что ее тело уничтожено, а мозг пересадили в другое тело – оно как раз было здоровое, а вот мозг не работал. Джулия страшно переживает, поскольку раньше она была моделью, а теперь очутилась в теле обычной домохозяйки. Она то и дело бьется башкой о разные твердые предметы, и все потому, что она больше не блондинка высотой пять футов десять дюймов и весом сто десять фунтов.

Но в конце концов благодаря верности и преданности мужа Джулии, который любит ее, несмотря на новую неказистую внешность и попытку похищения психически неуравновешенным мужем домохозяйки, желающим, чтобы она вернулась домой стирать его белье, Джулия понимает, что внешность модели не главное в жизни, гораздо важнее то, что она осталась жива.

Фильм поднимает вечный вопрос: если вы погибнете в аварии и ваш мозг придется пересаживать кому-то другому, чье тело вы бы предпочли? После долгих раздумий я решила, что хотела бы оказаться в теле Мишель Кван, фигуристки и олимпийской чемпионки, потому что она очень хорошенькая и талантливая. И к тому же в наше время модно иметь восточную внешность.

В общем, Мишель Кван или Бритни Спирс (чтобы грудь была побольше).

Среда, 29 октябрь, английский

Одно я теперь могу сказать точно: когда за тобой повсюду как привязанный ходит братец Хэнк, у людей совершенно вылетает из головы твое идиотское выступление на ТВ накануне вечером.

Реально. Не то что бы чирлидерши совсем забыли про мои откровения на «Двадцать четыре на семь» – время от времени я по-прежнему ловила на себе их сумрачные взгляды, – но, как только они замечали Хэнка, с ними что-то происходило.

Сначала я не понимала, в чем дело. Думала, может, они потрясены тем, что видят парня в комбинезоне и клетчатой фланелевой рубашке посреди Манхэттена, но потом до меня стало доходить, что тут другое. Хэнк в своем роде красавчик и здоровяк, и у него густые светлые волосы, которые падают небрежными прядями на синие глаза. Помимо всего этого, братец словно излучает феромоны, о которых нам рассказывали на биологии, ну или типа того. Просто я их не ощущаю, потому что он мой брат.

При виде Хэнка все девчонки незаметно подходили ко мне и шепотом спрашивали: «Кто это?» – восхищенно косясь на его бицепсы, проступающие сквозь фланелевую клетку.

Взять, например, ту же Лану Уайнбергер, которая топталась возле моего шкафчика в ожидании Джоша, чтобы провести их обычный утренний обоюдно-всасывающий ритуал. При виде нас с Хэнком ее глаза, густо обведенные тушью, широко распахнулись, и она выдохнула: «А что это у тебя за друг такой?» – голосом, какого я никогда раньше у нее слышала. А мы с ней знакомы не первый год.

– Это мой двоюродный брат, а не друг, – ответила я.

– Тогда ты можешь стать моим другом, – сказала Лана Хэнку все тем же странным голосом.

– Гы, спасибо, мэм, – расплылся в улыбке тот.