Принцессы ненавидят драконов

У меня вырвался тяжелый вздох.

– Правда горжусь. Но скажи честно. Ты же его случайно уронила, да?

– Ага.

Он рассмеялся, хотя смех получился какой-то невеселый, усталый. И раз уж этим утром я решила быть взрослой и даже немножко умной (здесь, конечно, принципиально – на чьем фоне), то пришлось быть такой до конца.

– Я не очень хорошо понимаю других людей, – сказала я. – И вообще довольно эгоистична, как любезно заметил твой дедушка. Но мне кажется, тебе здесь плохо.

– Тебе не кажется. Каждый раз, когда я сюда возвращаюсь, то думаю, что никогда уже не вернусь обратно. К тебе.

– Может, воспользуемся тем, что старейшина дуется в уголочке, и сбежим?

– А как же вежливость королей?

– Мы ведь подписали договор. Они сами признали, что моя будущая драка с Мардуком – не беспредел, а дуэль. Уж рынок у границ как-нибудь сами достроят, в этом плане у меня, конечно, руки из-под хвоста растут. Да и, похоже, я недооценила твоих родичей. Это они нас боятся, а не мы их. Нет… не то.

В горле вдруг как-то резко пересохло. Так всегда со мной, когда я собираюсь сказать что-то личное, не вписывающееся в образ едкой на язык принцессы.

– Я не хочу, чтобы тебе было больно. А присутствие здесь, очевидно, эту боль причиняет. Мне так не нравится.

Линд с удивлением на меня посмотрел и ласково убрал с лица пару непослушных кудряшек.

– Корни… – Он улыбнулся. – А ты знаешь, что у тебя краска с волос слезла?

Ахнув, я заметалась, как щенок, пытающийся поймать собственный хвост. Вот упырь блохастый, Зомбудель, не в тему помянутый, чтоб его навь побрала! Светлая краска слезла с волос после ночного обращения, но мне и в голову не пришло посмотреться в зеркало. Я снова стала собой: принцессой с тяжелыми иссиня-черными локонами.

– Я всю жизнь мечтала быть блондинкой!

– Ты блондинка. Просто в другой ипостаси.

Он притянул меня к себе.

– А давай прыгнем? И полетим вместе. Как вчера.

– Хорошая идея. Только с утра мы кустиками прокрались по саду, а когда прилетим в Дортор, то до столицы придется бежать, сверкая голым задом. Тогда Мардук скончается от смеха, а мы – от стыда.

– И зачем было портить такой момент?

– Портить? Ха! Давай раздевайся! Я понесу твою одежду, а ты понесешь меня. Здорово я придумала?

– Не то слово, – буркнул муж, но послушно начал расстегивать рубашку.

– И так будет всю семейную жизнь!

* * *

Пришлось раздобыть плащи – чтобы скрыть мои кудри. Пока я пряталась в каких-то кустах, Линд сбегал в город и раздобыл две непонятного цвета и вида хламиды. Я бы предпочла, чтобы он раздобыл шпильки и ленту для волос, уж каждая принцесса знает, как привести голову в порядок, но мне слова не давали.

– Что нашел, то и принес, – пробурчал муж.

– Да мы в них заметнее, чем без.

Нас действительно принимали за бездомных. Кто-то шарахался, кто-то брезгливо морщился, большинство стыдливо отводили глаза.

– Как будто они тут все богатеи, – возмущалась я. – Может, не так уж и плохо они при Мардуке живут?

– А может, это потому, что ты горбишься, подволакиваешь ногу и жутко хрипишь? Корнеллия, хватит изображать умертвие!

Пришлось закончить спектакль. А жаль! Я так и осталась при своем мнении: нельзя придумать способ спрятать что-то лучше, чем сделать очень заметным.

Ранним утром на улицах было не так уж много людей. Я редко оказывалась в это время в городе и, кажется, успела позабыть, каково оно: снова быть частью огромного королевства. Порой довольно неуютно.

– Скучала? – спросил Линд.

– Пожалуй. Хотя ты уже можешь начинать записывать претензии ко временному правительству. Первая: почему не следят за архитектурным обликом города?!

При папе такого не было. Улицы мыли, стены оттирали от рисунков и пыли, по весне собирали прошлогодние листья, а зимой ровняли сугробы. Эртан же на все это откровенно забил. А может, не было денег. Но центр столицы превратился в огромную помойку с унылыми, неумело расписанными каракулями домами.

Сердце немного защемило. Дортор я помнила не таким.

– Что-то не так, – задумчиво произнес Линд.

– Что-то? – хохотнула я. – Да они развалили процветающее королевство за пять лет! Дортор держался столетиями, а твой братец и его ручной король скоро начнут распродавать заборы! Нам можно даже не напрягаться с переворотом, еще через пять лет они сами с голоду сдохнут. Людей только жалко, поэтому…

– Нет, – перебил Линд. – Смотри!

Я всмотрелась туда, куда он показывал, и поняла, что взгляд невольно цеплялся за десятки одинаковых листовок, развешенных на всех поверхностях. В Дорторе нередко вешали объявления, поэтому я не сразу сообразила, что в них не так: они были одинаковые. Отовсюду: со стен, столбов, деревьев – на нас смотрело одно и то же лицо.

Точнее, маска. Нечто, по очертаниям напоминающее человека, с ног до головы было затянуто в черную ткань, а лицо полностью скрыто маской. Только два глаза недобро взирали из специальных прорезей.

«Вы видели этого человека?» – грозно вопрошал плакат.