Принцип неопределенности

В этом и состояло коварство таких веществ – они меняют механизм передачи нервных импульсов, а потому и антидоты также должны действовать на нервную систему, в которую входит, между прочим, и головной мозг. От антидота к Ви-газам, как известно, временно съезжает крыша. Законы химии трудно обойти: пусть эту дрянь с цифробуквенным обозначением и можно нейтрализовать, но дорогой ценой. От некоторых же ядов антидота нет вовсе, как нет его и к ожогам или нет противоядия от удара ножом – так же грубо они разрушают живые ткани.

Что примечательно – всё это, предположительно, были либо аэрозоли, либо яды контактного действия.

В голове тут же сложилась ясная картина. Я провел по куртке, и Сила подтвердила мою догадку – в кармане всё это время лежало цветастое перышко, которое, едва заприметив, я тут же схватил, словно ворона, что тащит в гнездо всё яркое и блестящее.

Понятно. И что характерно: я так предсказуем? Ведь несостоявшиеся, хотя, может быть, только пока не состоявшиеся, убийцы должны были предсказать мою реакцию. Или потрудиться отравить оперение дрона, рассчитывая лишь на подобную возможность. Весьма нетривиальный план. Кроме того, сложно будет тогда подтвердить, что именно тебе принадлежит честь убийства некоего Олега… это не простые охотники за головами! Дерьмо! Кто-то ещё, с личным интересом? И весьма талантливый. Изобретательный – мне уже захотелось встретить создателя столь изощренного плана убийства.

– Откуда всё это!? – сказал парень. – Тебя отравили?

– Судя по тому, что я ещё жив, яд трудится не усерднее рабов обанкротившегося хатта, – меланхолично ответил я, переваривая свежую информацию.

Хорошо, что карман был почти герметичен – иначе результат был бы совсем иным. Затем зачитал вслух:

– «Нарушение свёртываемости крови, желудочно-кишечное кровотечение, нарушение работы почек, легких и отказ центральной нервной системы» – и это только один из списка токсинов! Хорошо, что поноса нет… Пойду-ка я в лазарет.

– Пойдешь? Тебе нужно попасть туда срочно! – строго сказала Тари.

– Я ценю вашу заботу, в том числе и заботу о своей миссии, которая без меня может сорваться, но нет – я доберусь сам. – улыбнулся я в ответ. – Что-то мне подсказывает, что эти яды на меня почти не действуют. Иначе меня уже не было бы с вами. А самое главное, если они давно попали в мой организм, и я об этом узнаю только сейчас – значит, они и не представляли для меня угрозы.

Не стал я говорить о том, что если яд попал в кровь несколько часов назад, то он уже распространился по всем органам, в каждую клетку, а там действуют иные механизмы и ферменты, нежели в кровотоке, и воспрепятствовать отраве совершать своё черное дело уже там так быстро нельзя.

– Мне бы твою уверенность, – засомневалась Тари.

Вколов последнюю порцию химикатов и очередную цифровую «бирку», я сложил аптечку и повесил обратно на пояс. Ещё более совершенные устройства устанавливаются в боевые костюмы или имплантируются непосредственно внутрь организма, но с этим у меня были известные сложности.

– У меня нюх на смертельную опасность. Здесь её нет. И не было, – я сделал шутовской поклон. – Разрешите откланяться, но рука всё еще самую малость болит – пускай с этим доктора разбираются.

В лазарете лишь подтвердили мои опасения по контактным ядам, но отравленного пера на анализы я им так и не отдал. Ведь не вернут же! А оно и мне самому пригодится.

Полное сканирование и биопсия органов не выявили заметных, опасных нарушений в их работе – яды расположились внутри меня как гости, а не как у себя дома. Сняли обувь, надели тапочки и мирно уселись пить чай. И пока вели себя достойно – не напились ещё, вестимо. Что же действительно было неприятно – глубоко в ладони, среди сухожилий застрял крошечный блестящий осколок – единственное материальное напоминание о произошедшем. Его извлекли, пока рана ещё не закрылась. Остальное так и осталось в темнице памяти и лживых ощущений.

Зеркало, выдернувшее меня из падения за край реального мира, пропало, растворившись так, чтобы это не случилось со мной. Но вот один крохотный осколок сохранился, и я вновь ухватился за него как ледоруб. Или как ворона схватил новую блестяшечку и спрятал в кармашке. Как только её извлекли из ладони. Мне нравилось всё яркое и блестящее – и судя по всему об этом моём дурном пристрастии было известно не только мне.

В осколке был смысл, он имел значение.

Полный анализ крови оказался информативнее, чем экспресс-анализ пусть и дорогой, но индивидуальной аптечкой.

Все эти яды поразительно эффективны, но адресны – для них нужна, подчас, не только конкретная биохимия жертвы, которая в целом у большинства живых в Галактике близка, необходимы даже конкретные генетические цепочки – для самых эффективных и быстродействующих токсинов, тех, что с белковой структурой.

Среди них был яд какого-то «харуун-кэлского взрывающегося муравья», знакомый, пусть только и по названию «синокс», несколько органических токсинов и ещё три синтетических ксенобелковых отравы со смешными значениями смертельной дозы. На один вдох.