Принцип Солнца

– Ну, извините меня, дядь Володь. Я не виновата, что у меня все шиворот-навыворот! И потом, правда, всегда лучше, чем ложь, даже тяжелая правда… (Оля.)

– Ну, не такая уж она и тяжелая, я бы даже сказал – приятная. Теперь у меня двое внуков – а это значит, что род мой на земле продолжится, теперь можно и на пенсию. Дмитрию, конечно, трудно будет принять твою правду… Какую же интересную жизнь ты устроила моему сыну Оля! Как в хорошем кино… Умом, конечно, он этого не примет, ну, может сердцем поймет… когда-нибудь. (Влад. Ник.)

– Дядь Володь, я вас прошу, вы сначала разведете нас с Васей, а потом, в спокойной обстановке, расскажите Дмитрию о детях. Да, и Вася не должен знать, кто отец Альки… во избежание вооруженных конфликтов! Он только должен знать, что он – не отец. (Оля.)

– Не скажешь Василию об Альке – будешь богатой женщиной. Если же он узнает – тебе ничего не светит. Против его денег – никакие документы и доказательства не понадобятся. Это я тебе как адвокат говорю. (Влад. Ник.)

– Так не в деньгах же счастье! Я люблю деньги, очень люблю, и слава богам, сама умею их зарабатывать. Они дают мне уверенность и многочисленные возможности в жизни. Но самое дорогое, что у меня есть – это мои дети, потому, что это… Димкины дети! Его взгляды, его улыбки, его привычки. И пусть наша жизнь сложилась не так, как надо… Но он – лучшее в моей жизни! И мне кажется, что дочери он даст больше, чем Василий. (Оля.)

– Да, дилемма… Ты Васе пока ничего не рассказывай, тут надо подумать. Крепко подумать… (Влад. Ник.)

– Думайте, дядь Володь, на то вы и адвокат. А я буду надеяться, что вы не оставите внуков без средств к существованию. (Оля.)

– Надейся, надейся. Но с Василием будь очень аккуратна – трижды взвешивай, что говоришь! (Влад. Ник.)

Вернувшись с экзотических островов, в третьей декаде января, Вася не обнаружил дома ни жены, ни детей, ни тещи, ни тестя. Жена ушла из дома по-мужски: забрала только одежду, игрушки, книги и свою коллекцию черепах. Вася понял, что “погорячился” с ее увольнением и приехал “просить прощения” к теще.

Алька, которая в Василии души не чаяла, подозрительно спросила: – Ты меня, что, лазлюбил?

– Кто тебе сказал такую глупость?! – искренне возмутился Василий.

– Бабуля сказала, – честно ответила Алька.

– Аля, разве ты не знаешь, что я тебя люблю больше всех на свете? Угадай, что я тебе привез? (Василий.)

– Что? (Аля.)

– Золотые браслетики на каждую твою ручку и на каждую твою ножку. (Василий.)

Подарок Альке понравился, и она решила, что папа ее не разлюбил. – А что ты маме пливез?

Василий растерялся: Ольге он ничего не привез.

– Понятно, значит, ты маму лазлюбил, – сделала вывод Алька.

– Ну, что ж, тогда ладно. Пойдем, покажу тебе, что мне надалили на Новый год мама, бабушки и дедушки…

– Ольга, с Новым годом! Там без тебя в офисе народ скучает

– попытался “навести мосты” Василий. – Если ты передумаешь разводиться, я, так и быть, возьму тебя обратно… Хочешь, удвою тебе оклад?

– Нет, Вась, спасибо… (Оля.)

– Хочешь, чтобы я поделился с тобой процентами? – с опаской спросил Вася.

Ольга покачала головой из стороны в сторону.

– По суду ты от меня ничего не получишь! – не выдержал Василий.

– Ну и ладно. Тебя тоже с Новым годом! (Оля.)

Космический танец Шивы

(Тибет – Древняя Индия)

Даже в Тибете в апреле наступает весна… Правда, возможны неожиданные снегопады и перевалы до конца месяца занесены снегом.

Когда Дмитрий смог полусидеть-полулежать на кровати, он начал изучать “Камасутру”, положив в нее фотографию, на которой Оля держала Алешку на руках. Алешку он закрыл рукой: – Тебе, сынок, еще рано.

Теперь с ним была его женщина. “Ну, наконец-то! – думал Дима.

– Надо было свалиться в пропасть, чтобы разрешить себе мечтать о ней!”

– Ладно, пока я ранен, можешь побыть со мной рядом, предательница! Забудем на время твои многочисленные преступления. Но только на время, имей в виду, – решив таким образом вопрос со своей совестью, Дмитрий обрел в своих эротических мечтах чувственную партнершу. Хотя, если уж быть до конца откровенным, она и раньше была героиней его эротических фантазий…

– Ведьма! – говорил Димка, глядя на фотографии. Но рядом с Ольгой был его сын. – Ну, хорошо, обаятельная ведьма. Заноза моя, завертка. Непостижимая, непредсказуемая… Вот бы коснуться сейчас твоих изгибов! Лучше любого лекарства. Вот бы раздеть тебя… Как же я хочу видеть тебя обнаженную!

– Дима, а, смысл? Если половина костей в твоем организме поломаны… (Внутренний голос.)

Чтобы жить дальше, Димке нужна была опора. “Обаятельная ведьма” протянула руку – и у него не хватило духу ее отвергнуть. Так как он не мог самостоятельно даже вставать, он принял все, предложенное ею. Он почувствовал (после продолжительного голода мысли стали удивительно позитивными), что тот, кто организовал ему этот “культурно-монастырский досуг”, руководствовался… вряд ли, конечно, любовью (на такое эта стерва не способна!), но сочувствием – точно, а может быть даже и состраданием.