Принцы Пограничья

— Давайте посмотрим, в каком настроении он будет завтра, — сказала Тошико. — А потом решим, приглашать его или нет.

Оуэн и Гвен кивнули.

— Но если из-за него начнутся неприятности, — гнусавым голосом произнёс Джеймс, — я не поддамся панике.

— Я не поддамся панике! — смеясь, эхом отозвался Оуэн.

— Нет, звук должен быть более носовым, — сказала Тошико. — Говори в нос. Послушай, как это делает Джеймс.

— Эй? — сказал Оуэн. — После удара по физиономии?

— Ой! — внезапно воскликнула Гвен.

— Что — ой? — спросил Джеймс.

— Я только что вспомнила. Я обещала Рису, что в субботу пойду с ним в кино. На «Пиратов Карибского моря-3».

— Ты не можешь от этого отвертеться? — поинтересовалась Тошико. — Я имею в виду, мы ведь говорим об Энди, о тех сериях, которых мы не видели.

Гвен скорчила гримасу.

— Господи, на этой неделе я уже дважды ему отказывала. Думаю, если я опять подведу его, у нас начнутся проблемы.

— Но это же Энди, — возразила Тошико.

— Я понимаю, понимаю…

— Просто брось его, и всё, — сказал Оуэн.

— Что?

— Риса, — пояснил Оуэн, пригубив свой напиток. — Тебе нужно просто бросить этого болвана, и всё будет хорошо. Он тебе не подходит.

— Оуэн! — возмутилась Тошико.

— Я не могу просто взять и бросить его! — рассердилась Гвен. — Я…

— Ты что? — тихо спросил Джеймс.

Гвен посмотрела на него и слабо улыбнулась.

— Я с ним живу, — сказала она.

— Ладно, тогда присоединяйся к нам, если сможешь, — заявил Джеймс. — Это будет бомба. Тринадцать серий. Тринадцать полных серий.

— Я знаю, — сказала Гвен. — Знаю.

* * *

Она вернулась после часу ночи, прокравшись, словно мышь, в свою квартиру в Риверсайде. В квартире было темно, но она слышала доносящийся из гостиной звук телевизора.

Гвен осознала, что очень голодна. Голова у неё по-прежнему болела. Гвен вошла в гостиную. По телевизору передавали «Новости 24 часа», но Риса нигде не было видно. На диване лежало несколько журналов. И коробка от пиццы.

Она была пуста.

Гвен побежала на кухню и открыла холодильник. Её внимание привлекли сыр и виноград. В хлебной корзинке обнаружилось немного хлеба.

Она изо всех сил пыталась нарезать сыр со своими забинтованными руками, когда сзади послышался голос:

— Значит, ты дома?

В дверях стоял Рис с взъерошенными волосами и опухшими после сна глазами.

— Да, — ответила Гвен, стараясь, чтобы её голос звучал как можно беззаботнее.

— Что ты делаешь?

— Хочу перекусить. Я так и не успела поесть. Хочешь чего-нибудь?

Рис покачал головой, но потом всё-таки взял кусок сыра, который отрезала Гвен. Она отрезала ещё.

— Как прошёл день? — спросила она.

Он пожал плечами.

— Нормально. Я записал для тебя «Насколько чист ваш дом?»[29]. Агги[30] обнаружила на кухне крысу.

— О, правда?

— Ты пришла поздно, — сказал Рис.

— Работа, — ответила она и откусила кусочек от своего бутерброда. Кусок сыра упал. — Что мы будем делать в субботу?

— Я думал, мы собирались в кино, — сказал Рис, почесав затылок. — У тебя есть предложения получше?

— Нет-нет, — покачала головой Гвен. — Там кое-что на работе, но я могу просто не пойти.

— Будет здорово провести немного времени вместе.

— Да.

— На работе что-то важное?

— О, нет. Просто… кое-что прибыло из Мьянмы.

— Это засекречено, а?

— Удалено.

— А, — сказал Рис. — Что с твоими руками, малыш?

— Поранилась. Ничего страшного.

— Как поранилась?

— На работе.

Мгновение Рис помолчал.

— Знаешь, наступает такой момент… — начал он.

— Какой момент? — спросила Гвен.

— Такой момент, когда «работа» перестаёт что-либо означать и просто становится ответом на все вопросы. Это универсальное оправдание, лучший повод, чтобы сбежать. Всё равно что сказать «я в домике».

— Что?

— «Я в домике». Ты никогда не говорила так в детстве, где-нибудь на игровой площадке? «Сейчас твоя очередь!» — «Я в домике». «Ты водишь!» — «Я в домике». Отличное оправдание. Дипломатическая неприкосновенность.

— Ты что, выпил, дорогой? — поинтересовалась Гвен. У неё пропал аппетит, и она положила бутерброд на кухонную стойку.

— Точно так же ты говоришь о работе. Всегда.

— Рис, у меня был тяжёлый день, и сейчас мне не хочется ругаться.

— Ругаться? Как мы можем поругаться? Что бы я ни сказал, ты всегда отвечаешь «работа». Где ты была? «На работе». Почему я не видел тебя всю неделю? «Я была на работе». Почему ты пришла домой так поздно? «Работа». Почему мы целый месяц не трахались? «Работа».

— Ой, прекрати! Всё не так!

— Нет, чёрт возьми, это так! Это правда, Гвен!

У Гвен снова разболелась голова. Она бросила нож для хлеба в раковину и мимо Риса вышла из кухни.

— Гвен?

— Заткнись!

— Ты куда?

Она обернулась.

— Знаешь, сегодня вечером один человек, которого я не слишком уважаю, предложил мне бросить тебя.

— Тогда почему ты этого не сделала? — заорал Рис.

Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Понятия не имею, чёрт возьми, — ответила она, повернулась и направилась к входной двери.

— А теперь, мать твою, куда ты собралась? — крикнул Рис ей вслед.

— На работу! — ответила она и с силой захлопнула за собой дверь.

Лишь побродив пятнадцать минут по улицам в поисках такси, Гвен наконец расплакалась.

* * *