Природа зверя

Они снова подошли к гравировке, и Розенблатт отступил, разглядывая крылатого монстра, который извивался и корчился перед ним. Его семь голов были напряжены, длинные шеи переплетались, как змеи. На спине монстра сидела женщина с вожжами в руках. Зверь был послушен ей. Она смотрела на людей со странным выражением лица. Гамаш подумал, что это не гнев. И не жажда мести или крови. Нет, это было что-то более зловещее. Что-то, чего Гамаш не мог определить.

Профессор Розенблатт прошептал что-то себе под нос.

– Что вы говорите? – спросил Гамаш, ближе всех стоявший к ученому.

Розенблатт показал на то, что выглядело как чешуя на теле монстра.

Гамаш подошел ближе, надел очки и наклонился. Потом выпрямился и посмотрел на профессора:

– Иврит?

– Да. Вы можете прочесть? – спросил Розенблатт.

– Боюсь, что нет.

Розенблатт снова взглянул на монстра. На линии, которые оказались не чешуей, а словами. И прочел вслух:

Потом он повернулся к своим спутникам в этом мрачном месте. На лице его появилось торжествующее и одновременно испуганное выражение. Словно его худшие страхи и самые вожделенные мечты являли собой одно и то же. И сбылись.

– «На реках Вавилонских мы сидели и плакали», – сказал он.

Кровь отхлынула от лица Гамаша. Перед ним в свете прожекторов сверкало орудие, неестественное, сверхъестественное. Оно отбрасывало тени на полог наверху, на это фальшивое небо с гротескными звездами.

– А теперь, – произнес профессор Розенблатт, – я могу рассказать вам, с чем мы имеем дело.

Они сидели в гостиной дома Гамашей, у камина, в котором прыгали и плясали язычки пламени, отбрасывая веселый свет на мрачные лица.

В лесу они промерзли до костей и решили вернуться в какое-нибудь теплое место. Туда, где им никто не помешает.

Они сидели, грея руки о кружки горячего, бодрящего чая, а на столике стояли тарелки с печеньем «мадлен», купленным Арманом в пекарне Сары, мимо которой они проходили.

– То, что вы нашли, – начал профессор Розенблатт, – называется «Проект „Вавилон“». Когда мы утром говорили с вами по телефону и вы описали найденное орудие, я вам даже не поверил. «Проект „Вавилон“» – это такая байка, которой физики пугали друг друга. Это сказка братьев Гримм для ученых.

Он глубоко вздохнул и попытался скрыть беспокойство, съев еще одно печенье. Но дрожащая рука выдала его.

Гамаш не мог определить, чем вызвана эта дрожь – страхом или возбуждением.

– Вы нашли то, что называется суперорудием. Причем единственным в своем роде. В сообществе оружейников «Проект „Вавилон“» – нечто вроде легенды. Долгие годы ходили слухи, что такое орудие создано. Некоторые люди пытались его найти, но сдались. Со временем разговоры о суперорудии стихли.

– Когда вы увидели его, то прошептали: «Он не мог». Кого вы имели в виду? – спросил Гамаш.

Он наклонился вперед, уперев локти в колени и сложив свои большие руки так, что они образовали перед ним некое подобие корабельного носа, рассекающего морские волны.

– Я имел в виду Джеральда Булла, – ответил Розенблатт, явно ожидая какой-то реакции, может быть вздоха.

Но не увидел ничего, кроме напряженного внимания.

– Вы не слышали про Джеральда Булла? – спросил Розенблатт, переводя взгляд с одного лица на другое.

Все отрицательно покачали головой.

– «Взгляните на мои деянья и дрожите!»[28] – продекламировал Розенблатт, кладя на стол свой потертый кожаный портфель.

– Только не это, – простонал Бовуар. – Теперь у нас двое таких.

– Это «Озимандия», – сказал Гамаш, глядя на Бовуара с отчаянием. – Профессор цитирует один из сонетов Шелли…

– Конечно, он цитирует.

– …в котором говорится о высокомерии, о гордыне. О царе, который думал, что созданное им простоит тысячелетия, но от него осталась лишь разбитая статуя в пустыне.

– И все-таки он стал бессмертным, – заметил Розенблатт. – Но не из-за его деяний, а благодаря стихотворению.

Бовуар хотел было ввернуть что-то хитроумное, но решил промолчать. И задумался.

– Кто такой Джеральд Булл? – спросил он после паузы.

Профессор Розенблатт расстегнул портфель, перебрал его содержимое и вытащил какие-то бумаги.

– Я нашел это в своем архиве после нашего разговора. Подумал, что может пригодиться.

Он положил на кофейный столик бумаги, скрепленные степлером.

– Вот он, доктор Булл.

Изабель Лакост взяла пожелтелые от времени машинописные листы. В пачке лежала и зернистая черно-белая фотография человека в костюме, с узким галстуком. У него был обиженный вид.

– Он был специалистом по вооружениям, – сказал Розенблатт. – В зависимости от того, с кем вы говорили, доктор Булл мог казаться либо пророком, либо безнравственным торговцем оружием. Но на самом деле он был блестящим конструктором.

– И он сконструировал ту штуку в лесу? – спросила Лакост.

– Я думаю, да. Я думаю, то орудие являлось составной частью «Проекта „Вавилон“». Он поставил перед собой цель – создать мощное орудие, способное выводить снаряды на низкую околоземную орбиту, как спутник. И по орбите снаряд должен был преодолеть тысячи миль до цели.

– Но такие устройства существуют, – возразил Бовуар. – Межконтинентальные баллистические ракеты.