Приручение пламени

Деревенские жители прятались по домам, сквозь окна с ужасом наблюдая за серой-зеленой лентой, чадящей копотью и бензиновым дымом колонной геранских танков, что металлической змеей протекала через поселок, порой случайно подминая под себя хлипкие заборы и стоящие у ворот резные скамейки. Вслед за медленно ползущими громадами двигались, подстраиваясь под их небольшую скорость, грузовики с пушками и сидящими в кузовах солдатами. Миновав деревню, колонна пересекла небольшую, больше похожую на ручей речушку и замерла.

Грейхштурбан Вил тер Штаер открыл бортовую дверь своего танка, примостившуюся между заляпанными комьями земли треугольниками гусеничных групп, и, ухватившись за прикрепленный сбоку поручень, спрыгнул вниз. Поправив мундир, он быстро огляделся и почти ласково похлопал по запыленной броне своего «Хорта». Этот танк ему нравился: десять человек экипажа, огромный, внушительный, с хорошим 70-мм орудием в главной цилиндрической башне и сдвоенными 17-мм авиационными пушками размещенных в передней и задней дополнительных башнях, выпирающих из клепанной брони гладкими полусферами. Ромбовидные руссаркские каракатицы практически ничего не могли им противопоставить, особенно на дальних дистанциях их короткоствольные 40-мм пушки лишь оставляли вмятины на броне, да звон в ушах сидевших внутри «Хортов» танкистов, зато сами они прекрасно горели даже после первого попадания. Единственным серьезным противником был «ТК-17», но эти танков у руссаров было мало и большую роль они не играли. В результате за две недели боев его рота потеряла лишь пять машин, уничтожив более двух десятков танков и множество живой силы противника. Такая война Штаеру нравилась, ибо даже в Латии было труднее, и продвижение войск встречало куда большее сопротивление.

– Господин грейхштурбан.

Голос оторвал его от раздумий и заставил обернуться. Командиры танков и офицер пехотного сопровождения уже собрались вокруг, ожидая его приказов.

– Господа, – он обвел глазами собравшихся. – Нам предстоит новый бой. Со мной связались из штаба дивизии и сообщили, что по данным нашего дирижабля-разведчика в нашу сторону движется колона из двадцати руссарских танков. Если эти сведения верны, то наши силы равны и нам стоит решить, отступить или занять оборону.

Среди командиров раздались короткие смешки – подчинённые явно оценили юмор своего командира.

– Что ж, как я понимаю, вы против этого, – улыбнувшись, резюмировал он. – Впрочем я придерживаюсь того же мнения, тем более, местность тут хорошая, – он обвел рукой раскинувшееся перед ними ровное как скатерть поле со скошенной травой и стоящими то тут, то там стогами сена, – так что действуем по стандартной схеме трех клиньев по восемь машин. Ведущий клин поведу я, клин правой руки возглавит оберком Лаум…

Один из танкистов кивнул и щелкнул каблуками.

–…клин левой руки, – Вил на мгновение задумался, оглядывая окруживших его подчиненных. – Оберком Грас.

Стаявший позади всех высокий молодой парень расплылся в белоснежной улыбке.

– Слушаюсь, господин грейхштурбан, – отчеканил он.

– Что ж, тогда по машинам и ждем моей команды, – махнул рукой Штаер и повернулся к пехотному офицеру. – Штурмком, вы со своими людьми займите позицию на окраине деревни и в случае чего поддержите нас огнем своих орудий. Хотя думаю, этого не понадобится.

Пожилой офицер молча кивнул, но посмотрев в лицо грейхштурбана, спросил:

– Вас что-то беспокоит, господин Штаер?

– Да как вам сказать, – не стал отнекиваться Вил. – В сообщении говорилось о танках необычного вида. Вот и думаю…

– Думаете это те новые руссарские танки, о которых рассказывают всякие разные байки в последнее время.

– Да. Я, конечно, не верю в истории об их неуязвимости и тому подобном, но могу предположить, что они могут быть достойными противниками нашим «Хортам», так что хочу подстраховаться.

– Понял вас, развернемся как можно быстрее. Разрешите идти.

– Идите.

Штаер некоторое время задумчиво смотрел на деревню, ощущая странную нервозность, затем еще раз окинул поле предстоящей битвы и, ухватившись за поручень, поставил ногу на приваренную к броне скобу ведущей к двери небольшой лесенки.

Выстрел. Казённик орудия с протяжным лязгом откатывается назад, выбрасывая из своего дымящегося нутра латунный обрубышь снарядной гильзы. Нудно подвывают вентиляторы, стремясь очистить башню от задымления, но не успевают, так как на пол башни грохается очередной исходящий пороховой гарью цилиндр, а одна из геранских машин вдруг трескается вдоль борта словно переспелый фрукт, вспыхивая изнутри ярко-оранжевым пламенем.

– Андре, бей левого в борт, бронебойным! – кричит Тел сипящим от напряжения голоса и тут же добавляет в ларингофон шлемофона. – Ник, короткий.