Всё! За ним уже пришли! Не узнавайте! Отрекитесь! Сын за отца не ответчик!
Папаша, виноват!
Живой, сынок? Живой!
Отцы, простите нас.
За что простить?
А где Люченцо?
Я и есть Люченцо.
Законный сын законного Винченцо.
И с дочерью мы вашей обвенчались,
Пока вы тут с фальшивыми общались.
Надо же, всех провели! И только старого Гремио интуиция не подвела!
Где ж Транио? Сыщите негодяя,
И я ему за все накостыляю!
Постойте, погодите. Ты – не Камбуз?
Ну, сколько можно, папа. Он – Люченцо.
Любовь! Она одна всему виною,
Верней, ее кривые зеркала.
Влюбившись в Бьянку, мы переоделись,
Я Транио велел назваться мной,
А сам назвался Камбузом, поскольку
Хотел как можно ближе к Бьянке быть.
Всю эту хитрость я, отец, придумал,
А Транио ни в чем не виноват.
А в кутузку меня тащить тоже ты его надоумил?
Стоп. Давайте отмотаем. Вы что ж это, сэр, обвенчались с моей дочерью? А вам папа разве не говорил, что в таких случаях надо спрашивать разрешения у старших?
Баптиста, не сердитесь. Смотрите, как со мной поступили, я и то держу себя в руках. А сына я воспитывал по японской системе – позволял делать все, на что ума хватает.
И вырастили хитреца! Ай-ай-ай! Ну, да ладно, пойдемте. Чему быть, того не миновать. А того, что было, – тем более.
Вот видишь, Бьянка! А ты говорила: «Прибьют, прибьют…»
Пирог поспел. И втайне съеден. Точка.
Всем хорошо. А мне – так ни кусочка.
Пока наблюдала за этой глупейшей сценой, мне в голову пришла прекрасная идея насчет того, как нам с вами, дорогой супруг, увеличить наше состояние.
Сказать ли?
Поцелуй меня сначала!
Как, прямо здесь?
Стесняешься меня?
Неловко мне при людях целоваться.
Ах, так! Опять? Тогда – назад, домой.
Нет-нет, постойте! Я вас поцелую…
Как? Хорошо? И кстати, перестань,
Пожалуйста, мне выкать, Катарина.
Сцена 2
Итак, все хорошо, что хорошо
Кончается. Чума ли то, война ли.
Отмучились. Ведь в Падую, друзья,
Из Пизы я скакнул как тот ныряльщик
За перлами в пучину со скалы.
И вытащил в итоге приключений
Крупнейшую жемчужину – жену.
Надеюсь, ты отца полюбишь, Бьянка,
Как я уже Баптисту полюбил.
Ну, брат Петручио с сестрою Катариной,
И вы, Гортензио с премиленькой вдовой,
Прошу к столу. Садитесь, поболтаем
И досыта, конечно, поедим.
Опять еда. И снова разговоры.
А в Падуе, сынок, вот так всегда.
Практически всё то же и в Вероне.
И всё же мне не слишком повезло.
Гортензио, вдовы своей побойся!
Ага! Намек на то, что я страшна?
Нет, просто оборот: «побойся Бога,
вдовы побойся», в смысле – «что ты врешь?»
Как вывернулся с этим оборотом!
Так оборотист.
Леди, вы про что?
Про зуб, что на – меня ваш муж имеет.
Имею вас? Гортензио, ты как?
Моя вдова сказала, зуб имеешь.
Отбил вдову.
«Как вывернулся с этим оборотом»…
Что значат эти странные слова?
Ваш муж взят в оборот своей женою,
А вывернуть решил на моего.
Понятно вам, кого в виду имели?
Вас на виду имели?
Нет, тебя!
Ну, да. Тебя – и тайно не имеют.
Добавь ей, Кэт!
Ату ее, вдова!
Поставлю сотню, Кэт ее завалит.
Позволь! Уж это дело-то – мое.
Сказал, как деловой! Твое здоровье!
Как, Гремио, болтушки? Хороши?
Болтливы поровну.
Болтливы и бодливы.
Бодливых украшение – рога.
Невеста, эй! Для мести вы проснулись?
Ага, уже. Теперь еще вздремну.
Э, нет, сестра! Теперь пойдут уколы.
Готовься к бою, раз уж начала.
Не девочка, уколов не боюсь
И, если очень надо, уколюсь.
А ну-ка, выйдем!
И поговорим.
А от моих уколов убежала.
Что, Транио? Ты тоже не догнал?
Давай за тех, кто вечно мимо кассы.
Я как бы для Люченцо был борзой,
Ему и отдал загнанную тушку.
Пассаж хорош, но псиной отдает.
Ну, вы-то, сэр, охотились без своры, —
И ваша лань сама загрызла вас.