Пришедший из моря - и да в море вернется (СИ)

Спускаясь дальше, мимо неотрывно следящего за подводным миром гигантского золотого глаза, можно увидеть города. Колонны, уходящие в водную толщу, чёрные плиты, титанические размеры которых потрясают до глубины души, террасы, засаженные диковинными водорослями. Я неоднократно видел Й’хантлеи, город Дагона, хоть и не спускался ни разу на достаточную глубину, чтобы предстать перед ним воочию. Город манил меня, он ждал, что однажды мы придем туда вместе с Ухией. Никому из последователей Дагона не удавалось миновать Й’хантлеи, подводного рая этого уродливого племени.

Я остановился у самой воды. Сейчас мне казалось, что пустынный берег, тишину которого нарушает лишь шуршание воды по камням, - наилучшее место, чтобы ещё раз услышать в собственном сознании чужой голос. Я пришел сюда именно за этим. Понимание истинной моей цели открылось мне не сразу, оно было скорее неожиданным и внезапным озарением моего измученного бесконечной ложью мозга, но в какую-то долю секунды я окончательно уяснил для себя, зачем, покинув хижину священника, двинулся в сторону моря. Мне нужно было снова услышать голос Орфео, удостовериться в том, что я на самом деле слышал голос моего далекого предка, покинувшего мир семьдесят лет назад.

Я нуждался в подтверждении того, что я не сошел с ума. Хотя мог ли я считать себя здравомыслящим, будучи потомком жрецов морского бога и супругом женщины со щупальцами вместо ног? Я готов был отдать всё, что имею, за единственное слово, единственный признак того, что Орфео Камбарро находится рядом со мной. Только он мог подтвердить, что лаборатория в горах не была сном.

- Ведь это ты делал заметки моей рукой, - негромко обратился я к ближайшему к берегу чёрному рифу. – Ты пытался прорваться в мой мозг, напугав тем самым Ухию и заставив её петь эту странную песню, преодолеть которую ты не мог. Барьеры Ухии не пропускали тебя. Не знаю, зачем она так отстаивала перед тобой мое сознание, не думаю, что причина в её любви ко мне. Вполне возможно, моя жена боится тебя, дедуля, - я невольно улыбнулся тому, насколько необычно звучало это обращение в отношении моего давно превратившегося в рыбу предка. – А может, ей приказал Ксавьер, который не хочет снова видеть тебя среди живых. Они вдвоем не пускали тебя ко мне, заставляя мою голову разрываться болью.

Ты всё-таки прорвался, старый плут, ты смог становиться мной, вызывая провалы в памяти. Я не помнил, как делал записи, а потом удивлялся чужому почерку. Скажи, Орфео, ты чего-то боишься? Почему строчки про лабораторию в горах наполнены таким страхом, словно за тобой гонится сама смерть? Чего может бояться человек, который предпочел смерти превращение в рыбу и навсегда ушел в подводный город? А я отвечу тебе, Орфео, ты боишься неведомого. Существа внешних сфер, что не нашли своего места в мироздании, вселяют в тебя такой ужас, от которого не спасают колонны Й’хантлеи. Ты знаешь о планах Ксавьера и хочешь моими руками лишить его сил. Я не знаю, возможно ли в общепринятом смысле убить его, а ты не знаешь, на что он способен. Ты чувствуешь угрозу своему существованию. Скажи мне, что бой с химерой в свете гнилой поросли на стенах не был сном. Моими губами ты произносил Нисходящий узел, заклинание, о котором я не мог знать. Если я буду знать, что не ошибаюсь в своих суждениях, я смогу стать твоим союзником.

Я не обещаю, что изменю свое отношение к вашей секте, вы все – сумасшедшие уроды, продавшиеся рыбьему племени. Но если я смогу хоть что-то понять, я помогу тебе.

Море по-прежнему оставалось глухо к моим словам. Я стоял на берегу, наблюдая, как бьются волны о чёрные рифы, и чувствовал такое одиночество, с каким раньше мне никогда не доводилось сталкиваться. Я был один в этом мире, бессильный борец за неизвестные идеалы. За что вообще я пытаюсь бороться? У меня нет религии, нет семьи, нет даже своего народа. Я не могу больше считаться человеком. И вместе с тем я никогда не стану таким, как прочие имбокцы, племя отвратительных амфибий, поклонявшихся гигантскому золотому алтарю и вымаливающих у него пищу и возможность окончить свои дни в подземном городе. А под ногами у меня – пропасть.

Серая вода плескалась передо мной, набегая на камни, бормоча одной ей известную песню. С берега море выглядит совсем иначе. Впервые попав в эти воды на яхте Ховарда, никто из нас четверых не ощущал опасности: чем дальше от берега, тем спокойнее становится окружающий морской простор. Здесь, на камнях, любит сидеть Ухия, я знал об этом, но ни разу не составлял ей компанию. Она всегда разговаривает с морем в одиночестве.