Пришелец из Нарбонны

— Всему свое время. — Голос Хаиме дрожал. — В свое время хорошо чудо у Тростникового моря, а в свое время хорошо чудо, когда Бог остановил руку Авраама. Сегодня время на «Принесение Исаака в жертву». Итак, «Бог сказал: возьми сына твоего, — начал он с выдержки, — единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и там принеси его во всесожжение…»[155] Так вот, — голос Хаиме зазвучал уверенней. — Бог велел Аврааму принести Исаака в жертву. Почему Исаака? Единственного, которого он любил. Может, не было ни овцы, ни вола, чтобы приятным запахом дыма наполнить ноздри Всемогущего? Но жертва из овцы или вола не была бы испытанием. А Бог хотел убедиться, достоин ли Авраам Его Завета. Выходит, Всеведущий не знал, будет ли Авраам послушен Его приказу. Каждый ребенок даст ответ на этот вопрос. Итак, как это можно себе объяснить? Есть только один ответ, который был у меня готов еще до того, как я задал вопрос: Бог хотел, дабы Авраам дал пример другим. Пример отцов нужен детям, чтобы знали они, на кого им следует опереться. Исаак на жертвеннике не нужен Богу, ибо Бог знает все, но он нужен людям, ибо люди слабы. Хорошо, но почему Авраам не напомнил Богу обещания, дескать, племя его размножится, как песок на берегу моря и как звезды на небосводе? Если погибнет Исаак, кто будет отцом будущих поколений? Однако Авраам не припомнил Богу его обещания. Не припомнил и не пал ниц и не просил Бога оставить в живых единственного сына своего, рожденного в старости. Это было бы неверием во всезнание Всевышнего. А может, Авраам подозревал, что произойдет чудо? Первое чудо случилось, когда девяностолетняя Сарра родила сына. А значит, он мог рассчитывать на то, что случится и второе чудо, что Бог пошлет ангела, который остановит руку его, держащую нож. Бог может все. Да, Бог может все, но не всегда хочет. Иначе бы избранный народ привык к чудесам и перестал хвалить и почитать Бога и исполнять его заповеди. И стал бы прожорлив, как в пустыне, когда недостаточно было одной лишь манны небесной, и кричал он Моисею, мол, хочет мяса, как это было в Египте. И невозможно было бы его насытить. Поэтому Авраам не рассчитывал, на чудо. Если бы он на это рассчитывал, испытание не было бы испытанием. Так что же мог думать Авраам? Все живое является сотворением мира, когда он назвал сухие места землей, а собрание воды морем, сказано: «И увидел Бог, что это хорошо»[156]. А потом, когда закончил, сказано: «И увидел Бог все, что он создал, и вот, хорошо весьма. И был вечер, и было утро: день шестой»[157]. Все нравилось Богу. И Авраам Ему тоже нравился. Как доказательство — заключил с ним Союз. А значит, Авраам мог думать, что Бог не захочет сделать ему ничего плохого. Авраам, наверно, думал, что все, что происходит от Бога, для него хорошо. Поэтому и принесение Исаака в жертву тоже должно быть хорошо. А потому безропотно повел своего единственного сына в землю Мориа. Вернемся еще раз к главе чудес. Может, кто-то скажет, что Авраам послушал Бога, потому что в глубине души своей верил в чудо. Иными словами, что, если он принесет в жертву Исаака, Бог в награду одарит его вторым сыном. Произойдет чудо, и старая Сарра родит во второй раз. Но, если подумать, то это невозможно. Бог не делает дважды одно и то же чудо. Человек повторяет, чтобы исправить ошибку. Богу этого не нужно. На этом я кончаю первую часть своей речи. Итак, уважаемые свидетели, позвольте мне перейти ко второй и последней части. И вот взял Авраам Исаака, и отправились они в путь. Забрал он с собой двух слуг, набрал дров для всесожжения и пошел в то место, которое указал ему Бог. Слугам Авраам велел остаться, взял огонь и меч, и пошли они с Исааком вдвоем. И спросил Исаак своего отца: вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? На это Авраам и отвечает: Бог усмотрит Себе агнца для всесожжения. Значит, отец не сказал Исааку правды. Почему? Может, боялся испытать Исаака? Может, не верил в сына? Может, думал, что только он один послушен Богу? Значит, не научил он сына боязни Бога, и это вина отца, а не Исаака, которому еще не исполнилось тринадцати лет и не отвечал он за свои грехи. А может, боялся, — что Исаак убежит, когда увидит жертвенник? Но все объяснимо. Авраам верил в сына, как в самого себя. Не открыл ему правды, ибо тот был еще мал. Сказано в Талмуде: «Каждый может быть резаком, кроме глухого, глупого и ребенка». А значит, ребенок не может совершать обряда. К этому допускаются лишь взрослые мужчины, если им уже исполнилось тринадцать лет, то есть после конфирмации. Только после конфирмации Авраам мог открыть Исааку Божью тайну принесения жертвы. Бог остался доволен тем, что Авраам не сказал сыну правды. Возможно, найдется такой, кто скажет, что Авраам хотел приписать себе заслугу, которую пришлось бы делить между ним и сыном, знай Исаак истину. Но так могут думать лишь завистливые люди.

Хаиме прервал свою речь. Все улыбались. Только раввин дон Бальтазар опустил глаза.