Пришелец с планеты Земля (СИ)

Келли вынырнул из беспамятства. Вернулось тело. Он в лаборатории, на голове шлем виртуальной реальности. Мельтешение картинок — ввод информации. И пси-излучатель наверняка переводит картинки в воспринимаемые мозгом коды. Почти как написание программы компьютера.

Что же они ему записывают?

Разум снова провалился. Река беспамятства уносила в неизвестном направлении. Остался образ Патрика. Образ странно изменился: вместо полного жизни юноши перед Келли предстал труп. С развороченной выстрелом грудью. Хотелось кричать, но крик не мог вырваться наружу.

Амалия удовлетворённо смотрела на экраны. Трёхмерная модель мозга показывала нужное соотношение ритмов. Почти с нежностью Амалия взглянула на бледное, искажённое лицо Келли.

— Очень скоро ты встретишься со своим другом, — прошептала она. — Передай ему от меня привет.

* * *

Холод. Тысячи ледяных нитей прошили тело. Максим застыл в состоянии обратимой смерти, в чреве анабиозной камеры. Прозрачный колпак камеры заволокло инеем. В робких искрах сознания мелькали образы. Видения холодного сна.

В «Поясе Ориона» намечался большой праздник: день рождения главы корпорации. Города чистили до блеска, рабов наряжали. На планете Центр готовили грандиозные зрелища. Гвоздь программы — бои гладиаторов. Не простые поединки. Двести человек готовились сразиться одновременно на главной арене корпорации.

«Берсеркеры Ориона» заполучили большой контракт: сорок гладиаторов школы получили право выйти на праздничную арену.

— Вас увидят миллиарды во всех трёх корпорациях, не посрамите честь школы, — наставлял Треверс. — Нет лучшего шанса покрыть себя славой.

«Или умереть», — добавил про себя Максим.

Межзвёздный транспорт вёз гладиаторов нескольких школ. Для удобства бойцов запихнули в анабиозные камеры. Треверс протестовал, но командир звездолёта пригрозил выкинуть всех в открытый космос. Корабль забит под завязку пассажирами. Где размещать гладиаторов? Треверс неохотно смирился: страт звездолётчиков обладал серьёзной властью.

После анабиоза гладиаторов шатало. К счастью, до начала праздника оставалась неделя. Врач школы колол бойцам ударные дозы восстанавливающих препаратов.

Максим перенёс холодный сон сравнительно легко. Помутило пару дней и отпустило.

Гладиаторов разместили в специальном отеле. Небоскрёб в сто этажей предназначался исключительно для гладиаторских школ. Впервые Максима окружала ошеломляющая роскошь.

— На тот свет уйдём с помпой, — с горькой иронией сказал Стив, оглядывая апартаменты.

— Эй, что за настроения? — спросил Максим. — Уж если кто выживет, так это ты.

— В таких бойнях мало кто выживает.

Максим тихонько коснулся плеча друга.

— Стив, спокойно. Будем держаться вместе, прикрывать друг друга. Как-нибудь продержимся.

Стив больно стиснул руку Максима.

— А мне что-то неспокойно. Чувствую смерть. Она здесь, за спиной.

Максим машинально оглянулся.

— Что-то никого похожего на смерть не наблюдаю.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я, — раздражённо ответил Стив. — Я никогда не боялся перед боем. А теперь боюсь. Холодок по спине, сердце жмёт.

— Страх — нормальная реакция. Я тоже боюсь. Тут нет ничего зазорного.

— Макс, у меня есть просьба, — неожиданно сказал Стив.

— Всё что захочешь.

— У меня есть сестра — Джейн. Где она сейчас — точно не знаю. Транспорт, на котором она летела, разграбили пираты. И освободили всех рабов. Джейн сейчас где-то за пределами корпораций. Она свободна. Макс, найди её, когда сам станешь свободным.

— Нескоро меня ждёт свобода. Если вообще ждёт. Но я сделаю всё, чтобы выполнить твою просьбу.

Стив благодарно посмотрел в глаза Максима.

— Спасибо. Джейн — единственная, кто остался из моей семьи.

Максим долго размышлял над словами Стива. Страх друга сбивал с толку. Стив никогда не боялся боя. На арене вёл себя беспечно, играючи расправлялся с любым противником. А тут страх, тоска…

«Берсеркеры Ориона» занимали целый этаж. Бары, кафе, игровой зал — всё отдали в распоряжение гладиаторов. Гладиаторы беспробудно веселились. Веселились с неистовством обречённых.

Сантьяго жёстко прервал веселье. Игровой зал переоборудовали в тренировочный. Двери баров намертво захлопнулись. Воцарились сухой закон, тренировки и казарменная дисциплина. Гладиаторы приуныли. А Сантьяго не уставал повторять:

— Вы ещё поблагодарите меня за те мучения, что испытываете сейчас. Мёртвые не испытывают ничего.

Неделя протянулась бесконечной усталостью и реками пота. Сантьяго не щадил бойцов, резонно полагая, что на арене не пожалеют.

Праздник начался с воплей радости. В великой щедрости Валентайн Реджинальд облагодетельствовал народ бесплатной выпивкой и трансляцией сражения гладиаторов. Центральную арену забили до отказа. Расхватали даже самые дорогие билеты. Сто тысяч зрителей восторженно ревели в предвкушении кровавого состязания.

Максим не без восхищения оглядывал арену из окна аэроавтобуса, который вёз гладиаторов. С высоты открывался вид на серебристую полусферу, которой будто срезали верхушку. Вокруг громоздились небоскрёбы, эстакады. Солнечный свет отражался от строений веерами серебряных бликов.