Пришельцы. Земля завоеванная

Дергачёв согнулся, шмыгнул мимо туши Зверя вправо, к мачте с осветителем, за которой виднелась синяя гофрированная стенка модуля управления процессом активации. За ним послушно заторопилась Евгения.

Варавва попятился, поднимая ствол «бизона».

Из проёма двери выглянула голова человека в шлеме «киборга».

Оба замерли, разглядывая друг друга.

– Кашин? – раздался густой глуховатый бас.

– А ты кто?

– Тамоников. – Забрало шлема откинулось.

Варавва поднял ствол пистолета-пулемёта вверх. Он узнал майора, с которым встречался на базе, группа из центра успела раньше глухарей. Но до решения проблемы было ещё далеко.

– Вовремя! Сколько вас?

– Обойма. – Тамоников перевёл взгляд на «глыбу дышащей ртути». – Что это за чудо?

– Зверь.

– Чего?!

– Потом объясню, майор. У нас всего час на то, чтобы разобраться с этим Зверем так, чтобы его никто не разбудил. Скоро сюда свалится десант наездников…

– Кого?!

– Расставляй своих бойцов по пещере. В этот кунг, – Варавва указал на выглядывающий из-за «ртутной капли» бок модуля, – никто не должен прорваться. Особенно уделяй внимание тем, у кого в руках будут такие штуковины. – Варавва пнул ногой «ракетницу» сплина.

– Гранатомёты?

– Хуже, зомберы, превращают людей в роботов, исполняющих чужие приказы.

– Понял.

– Попытайся связаться с базой, нужно подкрепление. – Варавва повернулся к ожидавшей его паре: – Вперёд!

Обогнули тушу Зверя.

Модуль активации и в самом деле представлял собой нечто вроде автомобильного кунга из гофрированного материала размером с грузовой фургон фирмы «Континенталь». Длина его достигала пятнадцати метров, ширина – около трёх.

От него к туше Зверя тянулась полуметрового диаметра гофрированная металлическая труба, другим концом погружённая в тело монстра. Ещё с десяток разной толщины кабелей уходил из торца фургона в щель между телом Зверя и краем шахты. Над некоторыми потрескивали электрические искорки, и воздух был насыщен озоном.

Из-за фургона доносился гул: за ним, очевидно, прятался генератор питания.

Дергачёв дотронулся ладонью до чёрного квадрата на стенке кунга, слева от контура двери. По квадрату скользнула зелёная полоска, щёлкнуло, дверь сама собой ушла в проём и в сторону.

Варавва отодвинул инженера, шагнул в фургон первым.

Он увидел пять столиков-пультов, вытянувшихся цепью вдоль стенки фургона, пять метрового размера экранов над ними и четверых операторов, сидящих за столиками, не спускающих глаз с экранов, по которым ползли столбцы светящихся цифр, геометрических фигур и цепочек непонятных символов. На появившегося Варавву они даже не оглянулись.

Зато он обратил внимание на стоящий у дальнего торца фургона аппарат под прозрачным колпаком, напоминающий барокамеру и томограф одновременно. От тумбы «томографа» тянулись жгуты кабелей, исчезая в стенке, и ещё одна гофрированная труба, но вдвое меньше диаметром, чем труба снаружи.

В камере кто-то лежал. Было видно обнажённое тело, опутанное датчиками. Голова «пациента» скрывалась в сложном шлеме. Подойдя ближе, Варавва убедился, что это мужчина. Понаблюдав за мигающими огнями на шлеме, он повернулся к Дергачёву:

– Кто это?

– Двадцать второй, – с готовностью подбежал к нему начальник смены.

– Кто носитель?

– Один уфолог… Белобров…

Вспомнилась речь Старшинина: один уфолог – Белобров – пропал, второго убили…

– Что он здесь делает?

– Ничего… он формирует брейн-зону…

– Объясни!

Подошла Евгения, с любопытством и брезгливостью оглядела прозрачный саркофаг камеры, нахмурилась.

– Он болен? Его лечат?

– Понимаете, всё просто, – засуетился Дергачёв. – Зверя невозможно активировать всего целиком одномоментно, нужно настраивать каждый нервный узел, а их у него более шести тысяч. Настроено чуть больше пяти… Для настройки мы и используем своих специалистов…

– Всаживая их в тело носителя.

– Брейнформаторов нужно много, они долго не выдерживают…

– Носитель один?

– Нет. – Дергачёв шмыгнул носом. – Они быстро сгорают, приходится заменять.

Взгляд Вараввы застыл.

Дергачёв встретил этот взгляд, переменился в лице, попятился.

– Я здесь ни при чём, эта процедура применялась до меня, клянусь!

– Сколько же вы убили людей?! Сто? Тысячу? Пять тысяч?!

– Меньше… некоторые выдерживают до десяти погружений… наездники горят чаще…

– То есть вы ни чужих не щадите, ни своих.

Инженер отступил ещё на шаг, затрясся.

– Мне тоже… надо было… но я полезнее как руководитель.

– Зачем же вы убили Баркова? Сунули бы его в камеру.

– Кого?

– Уфолога, который так же, как и Белобров, исследовал зону в Молёбке.

– Не знаю… я не убивал.

– Вряд ли ему докладывают, что творится наверху, – тихо сказала Евгения.

– Твари! – выговорил Варавва ледяными губами. – Нелюди!

– Они и есть нелюди.

– Я говорил об их носителях. Наездники родились такими бездушными и равнодушными ко всему, но ведь носят их не менее бездушные люди!

– Ермолай плохо относился к коллегам, к людям вообще, считая их вирусом себялюбия и пренебрежения к другим. Поэтому у него и не было друзей. Говорил, что человечество само себя погубит.