Пришёл, увидел и убил. Как и почему римляне убивали

Фактически у Августа не осталось родственников мужского пола, за исключением паренька по имени Агриппа Постум, которого он отправил в ссылку за плохой вкус и жестокий нрав, и пасынка, который не нравился решительно никому. Этот пасынок был сыном Ливии от её первого мужа. Звали его Тиберий. Он был последним выжившим, растерянно озирающимся по сторонам, как Джон Траволта на той гифке из «Криминального чтива». С явной неохотой Август велел Тиберию и Юлии пожениться (это было забавно, потому что они не скрывали, что терпеть друг друга не могут). Он объявил Тиберия своим наследником, а затем умер сам, прожив целых семьдесят пять лет, из которых пятьдесят шесть он старательно делал вид, что восстанавливает республику. Умер он спокойно, в своей постели, но, по-видимому, и это вызвало подозрения. В четырёх источниках сообщается, что ходили слухи, будто Ливия накануне его смерти была чем-то раздражена, а в двух прямо утверждается, что она отравила мужа, намазав ядом растущие на дереве фиги и убедив его сорвать их и съесть – гениальный способ перехитрить императорских дегустаторов. Эту милую историю приводят и Тацит, и Дион Кассий. Кроме того, и у них, и у Плиния Старшего и у Плутарха говорится, что перед смертью Август собирался вызвать Агриппу Постума в Рим, чтобы сделать его наследником, и даже тайно – в сопровождении одного-единственного друга по имени Фульвий – посетил остров, где Агриппа жил в изгнании. Фульвий, однако, рассказал о поездке и планах Августа собственной жене, а она сообщила обо всём Ливии. Разница в том, что у Плиния и Плутарха Ливия всего лишь накричала на Августа, вынудив его извиниться. А у Тацита и Диона она намазала ядом фиги и укокошила любимого мужа, с которым прожила полвека, чтобы наконец-то показать своё истинное лицо – лицо жадной до власти матери императора, который ненавидел свою мать!

Видите, как легко сделать из всех этих смертей коварные убийства, а из Ливии – настоящую суперзлодейку. В ретроспективе кажется, что всё произошедшее пошло на пользу Ливии и Тиберию – если, конечно, вы верите, что Тиберий хотел быть императором, а Ливия – императрицей-матерью. Ужасно здорово представлять себе, как Ливия варила зелья у себя в спальне и отправляла смертоносных гонцов то во Францию, то в Армению, чтобы те подмешивали эти самые зелья в питьё наследникам императора, и никто, разумеется, ничего не заметил и не вмешался. С точки зрения логистики это, конечно, безумие. В действительности перед нами римский аналог теорий заговора о гибели принцессы Дианы, тех, в которых виноват во всём принц Филипп, приказавший МИ-6 расправиться с ней, потому что она забеременела от своего бойфренда-мусульманина, Доди Аль-Файеда. Якобы ему настолько претила мысль о том, что один из родственников королевской семьи не будет христианином. Автором этой теории является отец Доди, миллиардер Мохаммед Аль-Файед. Он неоднократно излагал её в интервью, а один раз даже выступил с ней в суде. Аль-Файеда поддержал личный дворецкий Дианы, Пол Баррелл, полиция Лондона начала расследование, а пользователи «Википедии» создали несколько тематических страниц. Этих фактов в принципе достаточно, чтобы историкам будущего смерть Дианы показалась крайне подозрительной. Что расследовала полиция, если и расследовать-то было нечего? Нет дыма без огня. Два свидетеля, близких к погибшей паре, публично обвинили принца Филиппа. Очень подозрительно! Вот только мы, разумеется, знаем, что ни принц Филипп, ни королева не приказывали МИ-6 устранить принцессу Диану. Причиной её смерти стало вождение в нетрезвом виде и без ремней безопасности: трагедия, но не убийство. Выходит, что под определённым углом любая трагедия, в результате которой гибнут молодые люди, может показаться подозрительной – особенно если дело касается монаршей семьи.

История Ливии свидетельствует о том, что семья Юлиев-Клавдиев из обычной семьи, о несчастьях которой могли посплетничать за обедом, превратилась в монаршую семью, сплетни о которой становились Историей с большой буквы и удостаивались места в исторических трудах. Ливия – женщина, которая многим казалась главным бенефициаром этих трагедий – стала главной мишенью для слухов и обвинений, просто потому, что она пережила своих родственников, принадлежала к императорской семье и играла более-менее заметную роль. Её муж и сын иногда с ней советовались, она могла убедить их поступить так-то и так-то. С точки зрения некоторых римлян, одно это делало её убийцей.