Присягнувшие Тьме

Когда я был подростком, мы с классом приезжали сюда на экскурсии – Сез находился всего лишь в нескольких километрах от Лурда. С тех пор мне не доводилось бывать здесь. Я презирал места столпотворений, где суеверие на равных сражается с верой. Они-то и привлекают сюда доверчивых людей, простодушных христиан и отчаявшихся. Я бы никогда не произнес ничего подобного вслух, но для меня весь этот ажиотаж вокруг чудес был все равно что любительский фильм для истинного ценителя кино.

На парковке при въезде в город стояли десятки машин с номерами всех стран Европы. В День всех святых – 1 ноября – совершалось последнее торжественное богослужение перед закрытием сезона. Лебединая песня.

Я припарковал взятую напрокат машину – опять «ауди» – и начал подъем. Улицы бесконечно петляли, обнаруживая несуразность городка, пронизанного сквозняками. Повсюду из фонтанов и кранов била или струилась вода, как на бальнеологическом курорте, а о священном характере этого места не позволяли забыть встречавшиеся на каждом шагу часовни и статуи.

Витрины магазинов пестрели сувенирами. Статуэтки Святой Девы, изображения Бернадетты с голубым поясом и двумя желтыми розами у ног, распятия. И конечно, все, связанное с источником: бутылки, конфеты, флаконы в форме Девы Марии с водой Лурда…

Послышалось пение. Богослужение началось. Я продолжал подниматься к базилике и гроту Массабьель. Архиепископство должно было находиться неподалеку. Первая цель – расспросить монсеньора Перье, Лурдского епископа. Затем я зайду в Бюро медицинских освидетельствований, чтобы встретиться с врачом, который занимался делом Агостины.

Я обгонял опаздывающих. Семью, сгрудившуюся вокруг инвалидного кресла, спешащих сестер милосердия, запыхавшихся священников в раздуваемых ветром сутанах. Наконец мне открылось запруженное народом пространство. Внезапно эта картина взволновала меня до слез.

Тысячи верующих неподвижно застыли у подножия гигантской базилики, обратив взор к гроту Явления Девы Марии, тонувшему в плюще и сиянии свечей. В воздухе реяли флаги и вымпелы. «Peregrinos de un dia», «Pilger fьr einen Tag», «Polka missa katolik». Голубые зонты и согревающие больных пледы того же цвета яркими пятнами выделялись в толпе.

Я отметил присутствие различных орденов и конгрегаций: черные плащи бенедиктинцев, сутаны цистерцианцев цвета топленого молока, красно-синие кресты тринитариев. Были тут и женщины. Белые с голубыми полосами покрывала маленьких воительниц матери Терезы или, намного реже, черные плащи с красным крестом на плече монахинь ордена Гроба Господня.

Толпа хором подхватила «Аве Мария». Эти слившиеся в едином порыве голоса вонзились в меня как клинок, отдавшись в груди острой и вместе с тем сладкой болью.

Передо мной с озабоченным видом прошел человек в сутане. Богослужение его явно не занимало. Без сомнения, местный священник. Я остановил его жестом:

– Будьте любезны, я ищу резиденцию епископа.

– Монсеньора Перье?

– Мне надо повидать его как можно скорее.

Через плечо он кинул взгляд на базилику:

– Сегодня это сложно. Сегодня – праздничный день.

Я вытащил удостоверение полицейского.

– У меня неотложное дело.

Он наморщил лоб. Я здесь явно был не ко двору.

– Вам следует дождаться конца службы.

– Ну а где же все-таки находится его резиденция?

– На вершине холма, немного выше.

– Я его там и подожду.

– Идите к парку и прямо у входа увидите указатель. Я передам ему, что вы его ждете.

Я снова пустился в путь. Серое небо отражалось в мокром асфальте, вспыхивавшем резкими бликами. В этих унылых улицах с теснящимися друг к другу гранитными фасадами было что-то до боли печальное и вместе с тем сильное, несокрушимое.

Я дошел до ограды парка, уже зная, что у меня не хватит терпения ждать здесь. Сбегаю-ка я быстро в Бюро медицинских освидетельствований. Пройдя через парк, я обнаружил резиденцию епископа, размеры которой говорили сами за себя.

Я вошел в вестибюль. Оштукатуренные стены, большое распятие напротив входа, деревянная скамья. Я сел и зажег сигарету.

В глубине коридора хлопнула дверь.

Появился священник, орущий в мобильный телефон:

– Мои эксперты прибудут через два часа. Я иду за картой пациента сам, потому что вы не потрудились прислать ее нам. Ведь Бюро сегодня открыто?

Я посторонился, чтобы дать ему пройти. В ту же секунду я понял, что он говорил о Бюро медицинских освидетельствований. Я вышел вслед за ним и окликнул его, когда он закрывал мобильник.

Мужчина посмотрел на меня враждебно. Казалось, он только что сошел со страниц одного из романов Бернаноса. Щеки ввалились, глаза фанатика, сутана заношена до блеска. Я спросил, действительно ли Бюро сегодня открыто. Он подтвердил. Я добавил:

– Вы ведь туда и идете, не правда ли? Мне тоже надо бы к ним попасть.

Он смерил меня неприязненным взглядом:

– Кто вы?

– Я полицейский. Меня интересует одно зарегистрированное чудо.

– Какое?

– Агостина Джедда. Август восемьдесят четвертого года.

– Вы не найдете никого, с кем можно поговорить об Агостине.

– А я надеялся найти ее карту, расспросить монсеньора Перье и врача, который вел это дело.