Прислуга

На террасе я устраиваюсь поближе к Стюарту. Зарницы вспыхивают в небе, зловещие всполохи озаряют сад, а потом все вновь поглощает тьма. Свадебная беседка мрачным скелетом маячит в дальнем конце аллеи. От бокала хереса, выпитого после ужина, меня слегка мутит.

Появляется сенатор – на удивление трезвый, в свежей рубашке, точно такой же, как предыдущая. Мама с миссис Уитворт спускаются на несколько ступенек, рассматривая какие-то редкие розы, окружающие террасу. Стюарт кладет руку мне на плечо. Ему полегчало, но я-то чувствую себя гораздо хуже.

– Может?.. – Кивком приглашаю его в дом. Мы останавливаемся в холле, у «потайной» лестницы. – Я многого о тебе не знаю, Стюарт, – начинаю я.

Стюарт указывает на стену за моей спиной, ту, с пустым квадратом.

– Вот, я весь здесь.

– Стюарт, твой отец, он рассказал мне… – Не могу подобрать слова.

– Рассказал – что?

– Как это было ужасно. Как тяжело тебе пришлось. С Патрицией.

– Он ничего не знает. Не знает, кто она такая и что случилось…

Привалившись к стене, он скрещивает руки на груди, и на лице вновь тот же гнев, безумный и страстный. Он буквально исполнен гнева.

– Стюарт, ты не обязан рассказывать мне прямо сейчас. Но когда-нибудь нам все же придется поговорить. – Я сама удивлена, с какой твердостью произношу эти слова.

Он пожимает плечами:

– Она переспала с другим. Вот и все.

– С другим… кого ты знал?

– Его никто не знал. Один из надоедливых типов, что слоняются вокруг университета, пристают к преподавателям с дурацкими идеями о расовом равенстве. Ну вот она и поддалась.

– То есть… он был активистом? Борцом за гражданские права…

– Именно. Теперь ты знаешь.

– Он был… чернокожим? – Судорожно сглатываю, потому что даже для меня это было бы кошмаром, совершенно немыслимым.

– Нет, он не был чернокожим. Просто мразь, ничтожество. Какой-то янки из Нью-Йорка, из тех, что показывают по телику, с длинными патлами и лозунгами за мир.

Пытаюсь найти нужный вопрос, но ничего не приходит в голову.

– А знаешь, в чем настоящий ужас, Скитер? Я мог бы пережить это. Мог бы простить ее. Она просила, говорила, как сожалеет о случившемся. Но я понимал, что если кто-нибудь узнает, кем был тот тип, узнает, что невестка сенатора Уитворта спала с проклятым активистом-янки, это погубит отца. Погубит его карьеру, вот так, в миг.

– Но тогда за столом… твой отец… он сказал, что Росс Барнетт не прав.

– Ты же знаешь, это не имеет значения. Неважно, во что он верит. Важно, во что верит Миссисипи. Нынешней осенью он баллотируется в сенат США, и я, к сожалению, об этом знаю.

– То есть ты порвал с ней из-за своего отца?

– Нет, я порвал с ней, потому что она мне изменила. – Стыд, разъедающий его, заметен даже со стороны. – Но я не принял ее обратно из-за… моего отца.

– Стюарт, ты… все еще влюблен в нее? – Я улыбаюсь, словно это обычный вопрос, ничем не отличающийся от остальных, хотя чувствую, как кровь прилила к ногам, чувствую, что вот-вот грохнусь в обморок.

Он слегка оседает, прижимаясь к стене. Голос слабеет.

– Ты бы никогда так не поступила. Не солгала. Ни мне, ни кому-либо еще.

Он и не подозревает. Скольким людям я уже лгу. Впрочем, сейчас не об этом.

– Ответь мне, Стюарт. Влюблен?

Он устало трет виски, проводит рукой по глазам – и шепчет:

– Думаю, нам лучше на некоторое время расстаться.

Неосознанно тянусь к нему, но он отстраняется.

– Мне нужно время, Скитер. Немножко свободы. Я должен работать, добывать нефть и… привести мозги в порядок.

С террасы окликают родители, пора уходить. А я стою, изумленно разинув рот.

Потом беру себя в руки и следую за Стюартом к выходу. Уитворты остаются в «раковинном» холле, а мы, трое Феланов, выходим на крыльцо. Словно сквозь сон слышу, как все договариваются встретиться еще раз, теперь уже у Феланов. Прощаюсь, благодарю, с удивлением прислушиваясь к собственному голосу. Стюарт приветливо машет мне со ступенек, и родители даже не догадываются, что наши отношения изменились.

Глава 21

Мы стоим посреди гостиной, мама, папа и я, разглядываем серебристый ящик, торчащий в окне. Размером с автомобильный двигатель, хромированный, блестящий – символ современности. «Феддерс», – написано на нем.

– Да кто такие эти Феддерсы? – возмущается мама. – Откуда они взялись?

– Ну давай, Шарлотта, поверни выключатель.

– Нет, не могу, он такой вульгарный.

– Господи, мама, доктор Нил сказал, что тебе это необходимо. Отойди-ка.

Родители с изумлением глядят на меня. Они не в курсе, что Стюарт бросил меня после ужина у Уитвортов. И не знают, как я жажду облегчения, которое несет в себе этот механизм. Мне невыносимо жарко – все тело жжет и печет, и кажется, что я в любой момент могу вспыхнуть.

Щелкаю переключателем в положение «1». Лампы над головой слегка меркнут. Медленно, будто взбираясь на холм, раскручивается вентилятор. Пряди маминых волос трепещут как живые.

– О… боже… – Мама прикрывает глаза. Она совсем измучена в последнее время, язва терзает ее все сильнее. Доктор Нил сказал, что прохлада облегчит ей жизнь.