Прислуга

– Нет. Но если все девушки ее не любят, она, должно быть… ну, она… – И замолкает; похоже, до нее доходит, что она несет.

Жалость, досада, недоверие – все во мне перемешалось, как в мясном рулете. Чтоб не закончить фразу вместо нее, отворачиваюсь к раковине. Остервенело вытираю руки. Ведь знала, что она глупая, но никогда не думала, что еще и ханжа при этом.

– Минни?

– Мэм?

Голос тихий, но все равно слышно, до чего ей стыдно.

– Они даже не пригласили меня в дом. Заставили стоять на пороге, как продавца каких-нибудь пылесосов. Почему, Минни? – шепчет она, не поднимая головы.

Что я могу сказать? Из-за вашей одежды, вашей прически, ваших сисек, затянутых в крошечный джемпер. Я помню, что Эйбилин говорила о границах и доброте. Помню, что слышала она у мисс Лифолт, почему дамочки из Лиги не любят Селию. Добрее причины я не могу придумать.

– Потому что они знают про вашу первую беременность. И бесятся оттого, что вы залетели и женили на себе одного из их парней.

– Они про это знают?

– А еще, потому что мисс Хилли и мистер Джонни так долго встречались.

Она растерянно моргает:

– Джонни говорил, что они встречались, но… а что, действительно долго?

Пожимаю плечами, как будто точно не знаю, но вообще-то, конечно, знаю. Когда восемь лет назад я начала работать у мисс Уолтер, у мисс Хилли только и разговоров было, как они с Джонни когда-нибудь поженятся.

– Думаю, они расстались как раз перед тем, как он познакомился с вами.

Жду, пока до нее дойдет, что ее общественная жизнь обречена. Что нет смысла звонить дамам из Лиги. Но мисс Селия, судя по тому, как приподнялась у нее бровь, задачу из высшей математики решает. Потом лицо проясняется – она поняла.

– Значит, Хилли… она, наверное, думает, что я крутила с Джонни, когда они еще были вместе.

– Возможно. И, насколько я слышала, он все еще нравится мисс Хилли. Она его никогда не забудет.

Любой нормальный человек автоматически плюнул бы на женщину, которая имеет виды на вашего мужа. Но я позабыла, что мисс Селия к нормальным людям не относится.

– Ну, так неудивительно, что она меня не выносит! – весело объявляет она, скалясь пуще прежнего. – Они не меня ненавидят, а то, что, по их мнению, я сделала.

– Что? Да они ненавидят вас, потому что считают выскочкой!

– Я должна все объяснить Хилли, чтобы она знала, что я не увожу чужих парней. Решено, в пятницу вечером, на Празднике.

И радуется, будто изобрела лекарство от полиомиелита, – придумала, видите ли, как расположить к себе мисс Хилли.

Ладно, в таком разе, я слишком устала бороться с этим.

В праздничную пятницу отдраиваю дом снизу доверху. Потом жарю целое блюдо свиных отбивных. Я так рассудила – чем ярче сияют полы, чем чище подоконники, тем больше у меня шансов сохранить работу до понедельника. Но самая большая хитрость – на тот случай, если мистер Джонни получит право голоса, – вот эти самые отбивные.

Раньше шести он домой не вернется, так что в половине пятого последний раз протираю все поверхности и топаю к мисс Селии, которая вот уже четыре часа собирается на бал. Хочу окончательно прибраться в их спальне и ванной, чтоб к приходу мистера Джонни все сверкало.

– Мисс Селия, да что здесь такое происходит?!

На всех стульях болтаются чулки, по полу разбросаны сумочки, бижутерии всякой столько, что хватило бы для целого семейства потаскушек, сорок пять пар туфель на шпильках, пальто, трусы и лифчики, а в довершение – полупустая бутылка белого вина прямо на комоде, даже салфетку не подстелила.

Принимаюсь собирать все это шелковое барахло и распихивать по шкафам. Чтоб хоть пропылесосить можно было.

– Который час, Минни? – кричит из ванной мисс Селия. – Джонни вернется в шесть, вы же знаете.

– Еще пяти нет, – отзываюсь я. – Но я скоро ухожу!

Нужно еще подхватить Шуге и к шести тридцати быть на вечеринке, обслуживать гостей.

– Ой, Минни, я так волнуюсь. (За спиной шуршание платья мисс Селии.) Ну, как вам?

Поворачиваюсь.

– Боже милостивый… – М-да, так и ослепнуть недолго. Серебристые блестки на фоне ядовито-розового пятна – от громадных сисек до розовых ногтей на пальцах ног. – Мисс Селия, – только и могу пролепетать я, – вы бы прикрылись, пока не потеряли чего-нибудь.

Мисс Селия приплясывает:

– Разве оно не великолепно? Разве это не самая прекрасная вещь на свете? Чувствую себя голливудской звездой!

И хлопает накладными ресницами. Нарумянена, раскрашена, наштукатурена. Прическа цвета «Сдобная Булочка» торчит вокруг головы пасхальной шляпой. Одна нога высунулась из высокого, чуть ли не до пояса, разреза, я даже отворачиваюсь – смотреть неловко. Она вся сочится сексом, сексом и еще раз сексом.

– Где это вы раздобыли такие ногти?

– В «Бьюти Бокс» сегодня утром. Ой, Минни, я так нервничаю, даже живот разболелся.

Отхлебывает здоровущий глоток из бокала, слегка покачиваясь на высоких каблуках.

– Что вы сегодня ели?

– Ничего. Я слишком нервничаю, чтобы есть. А как вам сережки? Красиво свисают?

– Снимайте-ка платье, а я вам быстренько нажарю оладушек.

– О нет, не хочу, чтоб живот торчал. Мне сейчас нельзя ничего есть.