Прислуга

– Минни готова нам помочь.

Проскальзываю в кладовую, устраиваюсь на своей банке с мукой. Несколько секунд не могу перевести дыхание.

– Когда? Когда она может начать?

– В следующий четверг. Но у нее есть некоторые… требования.

– Какие?

Эйбилин нерешительно молчит.

– Она не хочет, чтобы ваш «кадиллак» появлялся по эту сторону моста Вудро Вильсона.

– Хорошо, – тут же соглашаюсь я. – Думаю, я могу… приехать на грузовике.

– И еще она говорит… говорит, чтобы вы не сидели рядом с ней. Она хочет все время видеть ваше лицо.

– Я… сяду, где она захочет.

Голос Эйбилин смягчается:

– Она просто с вами незнакома, вот и все. Да вдобавок у нее не слишком радостный опыт с белыми дамами.

– Я сделаю все, что потребуется.

Из кладовой я выхожу, сияя, торжествующе вешаю телефон на стену. Паскагула внимательно смотрит на меня – в одной руке рюмка, в другой – кусочек теста. Но тут же поспешно опускает взгляд и возвращается к своей работе.

Два дня спустя сообщаю маме, что отправляюсь за новым экземпляром Библии, поскольку прежний истрепался до дыр. Заодно добавляю, что терзаюсь чувством вины, разъезжая в «кадиллаке», в то время как бедные детишки в Африке голодают, поэтому решила сегодня взять старый грузовик. Мама недоверчиво щурится, не вставая с кресла:

– А где это ты намерена купить новую Библию?

– Я… – растерянно моргаю. – Мне ее заказали. В Кантонской церкви.

Она кивает, но провожает меня очень внимательным взглядом.

Еду в сторону Фэриш-стрит в грузовике с проржавевшим дном и с газонокосилкой в кузове. Через дырки в днище даже асфальт видно. Но хоть без трактора на прицепе.

Эйбилин впускает меня в дом. В дальнем углу гостиной – Минни, стоит, скрестив руки на пышной груди. Я видела ее несколько раз, когда Хилли позволяла миссис Уолтер принимать у себя бридж-клуб. И Минни, и Эйбилин в своей белой униформе.

– Привет, – здороваюсь с другого конца комнаты. – Рада видеть вас снова.

– Мисс Скитер, – сдержанно кивает Минни.

Она устраивается в деревянном кресле, которое Эйбилин принесла из кухни, и ножки кресла угрожающе потрескивают. Я присаживаюсь на дальний конец дивана. Эйбилин занимает место с другой стороны, между нами.

Откашливаюсь, нервно улыбаюсь. Лицо Минни невозмутимо. Она полная, маленькая и крепкая. Кожа у нее гораздо темнее, чем у Эйбилин, блестящая и упругая, точно резина новых галош.

– Я уже рассказала Минни, как мы работаем над историями, – обращается ко мне Эйбилин. – Вы помогаете мне писать мои. Она будет наговаривать вам свои, а вы их запишете.

– Минни, все, что вы расскажете здесь, строго конфиденциально, заверяю. Вы потом прочтете все, что мы…

– Почему вы решили, что цветным нужна ваша помощь? – Минни неожиданно встает. – Какое вам вообще до этого дело? Вы же белая.

Растерянно смотрю на Эйбилин. Никогда в жизни цветные не разговаривали со мной в таком тоне.

– Мы здесь работаем на одно дело, Минни, – пытается успокоить ее Эйбилин. – Мы просто разговариваем.

– И что же это за дело? – Минни обращается только ко мне: – Может, вы хотите, чтобы я вам все рассказала, чтобы потом втравить меня в неприятности? – И указывает на окно: – Медгар Эверс, чиновник НААСП[30], что живет в пяти минутах отсюда, его гараж взорвали вчера вечером. Только за разговоры.

Я, с пылающим лицом, медленно произношу:

– Мы хотим показать вашу точку зрения… чтобы люди могли представить, как это выглядит для вас. Мы… мы надеемся, что это поможет изменить ситуацию.

– А что вы собираетесь изменить? Какой именно закон хотите переделать, чтобы он пошел на пользу вашей прислуге?

– Послушайте, я не пытаюсь изменить законы. Я говорю об отношении к…

– Знаете, что будет, если нас поймают? Я однажды в универмаге «Мак-Рэй» случайно зашла не в ту примерочную, так в мой дом целились из винтовки.

В комнате повисает напряженная тишина, слышно лишь тиканье старых стенных часов.

– Ты не обязана, Минни, – тихо произносит Эйбилин. – Ничего страшного, если ты передумала.

Минни медленно, устало опускается в кресло.

– Да я согласна. Просто хочу, чтобы она поняла – мы тут не в игрушки играем.

Снова оглядываюсь на Эйбилин. Она кивает. С трудом перевожу дыхание, руки у меня дрожат.

Я начинаю с вопросов о происхождении, и постепенно мы переходим к разговору о работе Минни. Рассказывая, она смотрит только на Эйбилин, как будто старается забыть о моем присутствии. Карандаш стремительно летает по страницам. Мы решили, что так будет менее формально, чем с пишущей машинкой.

– Потом появилась работа, где приходилось пахать допоздна каждый день. И знаете, что произошло?

– Что же?.. – спрашиваю я, хотя она по-прежнему обращается только к Эйбилин.