Приспособленцы

Всё это он рассказал Эйприл что бы помочь. Что бы подсказать ей – как двигаться дальше. Как с этим вообще можно жить. Ведь перед ним, с другой стороны монитора, сидела такая же, как и он, потеряшка. Совсем недавно потерявшая память и теперь такая же, как и он, потеряшка. И он рассказал ей про то, как любить человека, которого ты в первый раз видишь. Свою любимую жену, мужа, трансвестита, без разницы. Он рассказал что его надо ещё удержать. Удивлять каждый день. Это нужно по крайней мере чтобы не остаться одному. И да, самое главное. Он рассказал ей про то, что надо бы откладывать на старость. Надо бы однажды в старости не проснуться с ощущением голода и не обнаружить что холодильник пуст и ты один и нафиг никому не нужен, потому что ты грёбанная рыбка. А я вспомнил что если денег нет, то можно взять табак в разновес. Его продают в интернете пакетами по кило. Он сильно хуже и вкусом и запахом и качеством, но получается даже дешевле чем душманские сигареты. Кило такого табака хватит на два-три месяца. Не меньше. А стоит он как блок «кента», который выкуришь, моргнуть не успеешь. Что бы улучшить вкус, его можно смешивать с табаком получше из фирменных маленьких брикетов. Но если денег нет совсем, то тогда добавляешь копеечный пищевой ароматизатор. Его продают для вейперов. Видели эти ходячие паровозы? Эти малолетние изготовители облаков? Так вот, добавляешь этот копеечный арамотизатор в воду и опрыскиваешь свой душманский табак из пуливеризатора для цветов. Вкусней он от этого не станет, но окружающим будет казаться, что вы не хуй завёрнутый в газетку курите, а что-то вкуснопахнущее и жутко дорогое. И Арчи говорит:

– У тебя есть работа? – спрашивает – семья? – делает паузу и спрашивает – дети?

А Эйприл выбрасывает свой телефон и начинает плакать. Она убегает в ванную и громко рыдает и втягивает в себя сопли. Наверное, полкило, не меньше. Мы с Толстым слышим всё это, пока не начинает шуметь кран. Наголовник на кранах должно быть специально придумали для этого – чтобы шумел. А моя грёбанная рыбка говорит мне из своего аквариума:

– О, привет. Ты кто?

И у меня снова начинается нервный срыв.

IՕ

IՕ

Двор – это мой мир, тут я хозяин! Железный гараж, на крышу которого можно забраться по забору и далеко глядеть. Например, приехала ли бабушка на выходные из города. Отсюда видно как она тропинкой вдоль лесопосадки идёт с автобусной остановки. И когда мама говорит что бабушка сегодня приедет я жду её появления здесь. А зимой отсюда можно прыгать в сугроб. Мне кажется папа специально его построил перед оврагом чтобы прыгать было веселей. Вообще-то за это тоже можно получить люле́й, но склон крыши скрывает меня, и мама не видит. Ещё есть колодец, но в него глядеть нельзя, а то водяной заберёт. Баня, которую мне не разрешают разжечь. Но когда я помогаю папе её топить, он втихаря разрешает мне подбрасывать в топку.

Огород — это моя плантация. Тут густо растёт трава ростом почти с папу. Я умял траву, сделав себе коридор, и там, в глубине, построил шалаш из дров. Правда вот за это я почти получил люле́й от мамы. Они были совсем близко, я даже чувствовал их запах, но бабушка спасла. Бревенчатая избушка с маленьким окошком и огрооомной крышей – это наша сарайка. А крыша большая, это что бы в сено удобней было прыгать и гонять оттуда курей.

А вот и Машка. Она опять забралась на крышу сарайки и теперь блеет там с Мишкой. Мама до сих пор не понимает как они туда залазают, а главное ‒ зачем? Она купила их что бы получать очень полезное козье молоко, а не что бы гонять их с крыши. Так она говорит. Я видел однажды как Машка прыгнула с навозной кучи на забор, а потом с него на крышу. Но мама не верит и считает что они залазают по лестнице.

Я достою окаменелую нугу из кармана. Это та, что осталась после того как я соскрёб шоколад с конфеты. Показываю Машке и кричу – цок, цок, цок. Машка сазу спрыгивает с крыши сарайки на кучу навоза, как каскадёр из видеокассеты со Шварцнигером, подбегает ко мне и облизывает своим шершавым языком мои руки.

Возле сарайки Лада, моя собака, мой верный друг. Бедняга недоедает и приходится иногда её подкармливать. Правда она не есть нугу, предпочитает колбаски. Дело в том, что два гусака, Борька и Гришка, обманывают её. Пока один дразнит Ладу, и та рвётся на цепи от злости, второй ест с её миски; затем гуси меняются.

‒ Раз… два… три… просыпайтесь!

Я открываю глаза и перед моим лицом родинка. Та самая, которая сползла к правой ноздре. Но гляжу я не на неё. При таком ракурсе, когда докторша склонилась передо мной, я вижу все её достоинства через расстёгнутый ворот блузки. Они такие круглые и упругие, достоинства… Ммм… Вот бы… Жаль отсюда не видно сосков. Как бы я не напрягал зрение, как бы не старался, отсюда невидно сосков. Соски с другой стороны.

‒ Ну что там, док? Что в моей голове? ‒ Спрашиваю я всё ту же, по цене элитной проститутки, а голова идёт кру́гом.