Пристойное поведение

— Боже, наконец-то, — говорит он, задирая мою несчастную пышную юбку. Достает ключи и с их помощью технично рвет колготки. Приседает у моих ног, стягивает с меня трусики. Послушно приподнимаю то одну ногу, то вторую. Не могу отказать ему. Не хочу. Тут темно, тут можно. Сердце бахает где-то в висках, в моей глупой головушке нет ни единой мысли о грядущих последствиях. Снова отпускаю тормоза. Не целомудренная я, бесчестная, неспособная остановить этого мужчину.

Послушная, ведомая, напрочь позабывшая о том, как сильно еще недавно из-за него плакала. Хватаюсь за шершавую кирпичную стену, чтобы не упасть, когда, расставив ноги шире, чувствую прикосновение губ.

Озерского не видать, он полностью спрятался под моей юбкой. Не упасть бы… А то стыдно будет. Фигурально выражаясь, уже, конечно, давно падаю, с первой нашей встречи, а теперь он творит со мной такое, что рискую и по-настоящему…

Он так сильно хочет меня… я чувствую это по жадным движениям губ, по тому, как сжимает и мнет мои бедра, как тяжело и часто дышит. Возбуждаюсь еще сильнее. Бесстыдный любовник, единственный мужчина, с которым я бы согласилась заниматься этим таким образом и в таком месте.

Уверена, понимает, что я на грани. Чувствует, как дрожу, слышит стоны, которые не способна, да и не собираюсь сдерживать. Его пальцы двигаются во мне, губы ласкают настойчиво, еще немного, и будет пик. Он добивается этого.

При желании он может сейчас встать и взять меня как угодно, я настолько заведена, что буду послушной куклой в его руках, настолько покорной женщины мир еще не видел. Вновь стягиваю его волосы на затылке, показывая — еще чуть- чуть… еще…

У него все очень легко и естественно получается. Почувствовав, что со мной происходит, он старательно помогает продлить, а затем поднимается и крепко обнимает, держит в объятиях, давая время прийти в себя. Он шепчет мне в волосы что-то неразборчивое и гладит.

А потом поворачивает спиной к себе. Я покорно опираюсь ладонями о кирпичную стену и прогибаюсь в пояснице. Его руки на моих бедрах, поглаживают и сминают. Слышу, как он расстегивает ремень, ширинку.

Покорно жду.

Жадно хватаю кислород и дрожу от нетерпения, пока он приближается и одним толчком наполняет меня до упора.

Громко ахаю.

Приподнимаюсь на цыпочки, чтобы принять его в себя полностью. Прогибаюсь сильнее, не сдерживаю восторга.

— Тише, малышка, услышат — прервут, — нежно, а затем продолжает двигаться. От ощущений зажмуриваюсь и кусаю губы. Он кладет ладонь на мою поясницу, заставляя прогнуться сильнее. А затем берет меня так жестко и резко, что будь я менее готова, кричала бы вовсе не от удовольствия. Слишком много эмоций, слишком сильный мужчина, пославший контроль к чертовой матери. Некогда тихий переулочек наполняется звуками шлепков и стонов, мы сходим с ума. Клянусь вам, спятили. Просто не можем существовать друг без друга. Каждое его движение я принимаю с удовольствием, каждый толчок привод к восторгу.

Когда он подходит к пику, я понимаю, что сломала ноготь и даже не заметила. Я царапала стену.

Ему нужно несколько секунд, чтобы пережить вспышку.

А после… Егор все еще часто дышит, жадно меня целует и трогает, трогает, снова и снова. Совсем не нежно, но и не настолько грубо, чтобы можно было обидеться. Он не может с собой справиться, так сильно кайфует, что не успевает за эмоциями.

— Вероничка, черт, я умею быть нежным. Честное слово, умею, — шутит, но по интонациям чувствую — ему не по себе. Разум возвращается, Егор паникует: — Боже, ты сейчас сбежишь от меня. Посмотри на меня. Все нормально?

Качаю головой, не сразу понимая, о чем он вообще. Егор продолжает:

— Не было больно? Черт, — восстанавливая дыхание. — Обещаю, еще несколько раз… Ну, скажем, пять… и я смогу себя лучше контролировать. Я буду нежнее. Даже начну запоминать, как тебе нравится и что ты любишь, — я улыбаюсь, и он чувствует себя увереннее: — Дашь мне фору еще пять раз? — мне становится смешно. Да, нежнее — было бы прекрасно, я бы хотела с ним попробовать нежнее, но даже так — меня полностью устраивает. На все двести процентов. — Просто когда касаюсь твоего тела., тебя… у меня крышу рвет. Я… не помню, чтобы когда-то так хотел женщину, что не мог остановиться.

Мы обнимаемся некоторое время, жмемся друг к другу, как одна из тех самых влюбленных парочек, которые всех раздражают в общественных местах. Никак не выходит отлепиться друг от друга. Затем я начинаю приводить себя в порядок. Ни салфеток с собой, ни воды…

Егор прислоняется спиной к стене, снова курит, наблюдая, как я использую белье в качестве платка, стягиваю разорванные колготки, собираю все это в комок и прячу в карман его пиджака, так как выбросить пока некуда.

Его рубашка расстегнута на несколько пуговиц. Грудь все еще часто вздымается, а потом, когда я чувствую себя более-менее готовой возвращаться, он произносит:

— Поехали домой? Продолжим.

— У меня… кажется, встреча.

— Серьезно? Ты пойдешь сейчас на свидание с другим? — слегка насмешливо.

— Может, и пойду. Мало ли чего от меня ожидать можно.