Пристрелочник

Оп-па! Отпечаток сапога. Моего. В смысле: у меня сделанного. Я за образец взял мне привычное - совейский керзач. Керзы в "Святой Руси" нет, и до первой половины 20 века не будет, а вот конструктивное подобие я своим сапожникам навязал. С супинатором из трёхслойного клееного луба - геморрой не лечит, но от плоскостопия помогает.

Та-ак. Операция "Перехват" превращается в операцию "Освобождение". Очен-н-но нехорошо. И кого же они с собой тянут?

-- Курт, видишь? Ищи.

И тут мы побежали...! То, что было до этого - променад на плезире. Я Курта на поводке не вожу, кричать не могу, за него боюсь... Он же привык среди добрых людей жить! Мышек ловить, меня с постели стаскивать, с детьми играть. А тут могут чем-нибудь остреньким... Да постой ты, зверюга лохматая! Дай хоть Сухану продышаться! И мне заодно...Ф-у-у-у...

Противники, похоже, тоже выдохлись. Двигались неторопливо. Сделали привал. После чего пленник отказался идти дальше - видны две борозды от впёртых в землю пяток сапог. Вмятина в траве и пожухлой листве чуть в стороне - тащили тело. Может, забили и бросили?

Курт побегал кругом, пофыркал. Трупа не обнаружил, но выкопал из под листьев ёжика. Попытался познакомиться с колючим шариком. Невежливый экземпляр попался - подружиться не захотел. Потом мы побежали дальше. А потом я просто поймал Курта за хвост. В последний момент.

Отрог возвышенности, по которому мы бежали, постепенно сужался, слева, с востока, от него отделился оврагом довольно большой кусок - отдельно стоящий массив, справа стали подступать к тропе верховья боковых промоин. Тропа вывела на край отвесного обрыва слева, повернула от него под прямым углом вправо, снова, продолжая опускаться, повернула в лощину, возвращаясь к прежнему направлению.

Выскочив из первого поворота, мы увидели впереди людей. И сразу отскочили назад, в кусты.

Шестеро. Идут цепочкой. Второй - Христодул. Знакомое полукафтанье, руки вывернуты за спину, полусогнут. Первый тянет его на поводке за шею, третий - бьёт палкой по заднице. Дальше гуськом ещё трое. У одного на плече наша геодезическая линейка. Она яркая, издалека видна. Ещё тянет нивелир на штативе, и штыковую лопату. Дальше у чудака пара-тройка наших топоров и бухта пеньковой верёвки.

Моей, блин! Я ж рассказывал! И про пеньку, и про голопузого верёвочника из Новгорода.

Последним топает маленький какой-то, тянет торбу. Тоже мою, фирмовую. Был в Пердуновке момент, когда бабья собралось много, а занять их было нечем. Ну я и повелел нашить таких синих джинсовых торбочек с лямочками. Про синюю краску и исконно-посконную джинсу я рассказывал. Мои работники в них то инструмент носят, то продукты, то ещё что.

Барахольщики! Несуны-расхитители-спиногрызы! Я, факеншит уелбантуренный, стараюсь, напрягаюсь, придумываю... для блага всего человечества! И этих придурков - в частности! А они - тащут, хищуют и разворовывают!

-- Сухан, сулицы к бою. По команде, начиная с переднего.

Тут они стали скрываться за вторым поворотом, мы дождались пока уйдёт последний и... и побежали. Резво-резво.

Срезали угол, выскочили на край лощины. Сильно срезали: внизу оказался их предводитель. Который шёл странно: спиной вперёд. Потому что тащил упирающегося Христодула. Тот упирался не от нашего присутствия - об этом он знать не мог, а просто по злобности своего характера. Ну не любит он, когда его на верёвке тянут! Другой туземец толкал его в задницу и бил по спине древком копья. Остальные топали следом.

"Тягач" поднял голову, очень удивился и сказал:

-- Ц-цика (русский)!

"Толкач" дал Христодулу пинка и успокоил соратника:

-- Васало (далеко).

И тут же полетел с тропы вниз по склону лощины, получив ответный пинок по... Да, вот именно туда. От согнутого и полузадушенного Христодула. О его злобности я уже...

-- Сухан, бой!

"Предводитель команчей" получил сулицу в голову и умер, остальные по-сваливались в кучу на дне лощины ниже тропы. И тоже умерли. Потому что у Сухана оставалось ещё 9 дротиков, а их было только четверо. А я держал Курта - он так хотел побегать, поиграть...

Почти задушенный Христодул шипел и плевался, пока я его расшнуровывал, распутывал и разошейничал. Потом притих. Сказать что-то конкретное он не мог: одни эмоции и проклятия. Тяжелораненных... допросить не удалось - языка мы увы... Просто дорезали. Пока Сухан и Христодул занимались обдиранием и упаковкой хабара, я отрезал покойникам уши, сделал своё фирменное ожерелье и прошёлся чуть вперёд.

Предчувствия меня не обманули: лощина вывела к низине с речкой. Здесь наш отрог возвышенности заканчивается, а метрах в ста, на той стороне низины, начинается следующая гора.

Перекрёсток. Тропа разветвляется: одна идёт через речку на противоположную горку, другая - вдоль речки. Поперечная тропка - чуть натоптаннее. Выше по речке... похоже, пастбище. Или покос - трава слишком короткая.

Жилое место. Где-то здесь.

Жилья не видно. Ни дыма, ни запаха.

Соседи. Близкие. Враждебные. Кровные. Плохо.

Повесил на куст у перекрёстка свой "памятный знак" из отрезанных ушей и потопал обратно.