Пристрелочник

Неуверенная улыбка на лице юноши. Карцер надо предусматривать. Это — хорошо, это — ему знакомо.

Ну вот, Христодул, мы снова — со-трудники, сотоварищи. «Партайгеноссе». Не по партии — по борьбе. По превращению человеческой глупости и неорганизованности — в строительный кирпич. Поддержим его лёгкой лестью:

— Надо, Христодул, край надо. Вот я про трубу водяную говорил в водонапорную башню. Может, не башню, может — яму. Но делать-то её всё равно из кирпича. Особенного — водостойкого. Покажу, научу. Но делать — тебе. И оставь на глинище место для Горшени. С печами и посвободнее. Ему трубы водоводные лепить, горшки обжигать, гончаров учить… Ты, хоть и молодой, а уже опытный. Лучше тебя в этом деле — нету. Предусматривай.

Я взял из Рябиновской вотчины и пересадил на Стрелку систему. В том числе — подсистему «исправления и наказания». Очень скоро она получила народное, а потом — и официальное название «каторга». Форма организации принудительного труда для решения государственных, моих задач. Одна из форм.

Размах этой системы, состав контингента — со временем менялись. Определяясь возможностями, потребностями, моими представлениями о «правильно». Христодул, учуявший новые горизонты борьбы за наведение порядка, тропу по лезвию между бессмысленной жестокостью и аморфной гуманностью, строил и перестраивал систему. Очень скоро во «Всеволжскую правду» было вбито ограничение: максимальное наказание — 12 лет каторги. Но и это было избыточно.

Прямо скажу: Всеволжской каторги боялись. «Наказание» получали все, а вот «Исправление»… доставалось очень немногим. Остальные не доживали.

Я внимательно разглядывал своих помощников. Надо ещё сказать. Или рано? Нет, люди должны видеть перспективу. И быть уверены в своём лидере.

— Кто у нас в огнеупорах понимает? Того, что в Ярилином овраге есть — мало. Надо ещё место одно найти. Горшеня, не дёргайся — ты здесь нужен. Прикинь кого-нибудь толкового из своих подмастерьев. Идти надо вниз по Волге вёрст 40, потом на юго-запад столько же. Там будут глины… Э… ядрёные. Оттуда дальше, к Оке — ещё вёрст 10. Как с ближним глинищем разберёмся — пошлём туда людей. Нам добрый кирпич для многих печек нужен. Давайте поторапливаться.

Хорошо, что я помню смысл обозначения ГО — «глины огнеупорные». И картинку когда-то попавшей на глаза геологической карты. Огнеупоров мне надо будет много. Потому что Всеволжск будет индустриальным центром. А не только торговой площадкой, как неудачно получилось у Аламуша с Ага-Базаром.

Здешняя индустрия — печки. Их надо делать из качественного кирпича. Постоянные ремонты прогоревших стенок, сводов и подов — задалбывают. При большом количестве установок снижение интенсивности отказов — вопрос существенный.

Между тем народ воспринял нечто иное. Как народу и привычнее. Что Воевода…

— Слышь, он чего? Типа, насквозь видит? На сажень под землёй?

— Да не на сажень! Ты ж слыхал — идти 40 вёрст! Ё… я ж… вчерась… и заховал… Место держи, сбегаю-отдам. Пока не началось.

Мужичок начал осторожно пробираться к выходу. Уже у дверей поймал мой внимательный взгляд, всхрапнул и рванул на двор. Интересно — что ж он такое «заховал»?

Тут влез Прокуй. Так это… прессует.

— Ядрёная глина спешно нужна. Мы что привезли — в горн вбили. А ещё? Вот ты, Воевода, сказывал, что покажешь, как железо литься будет. Ну и где? Как? Ты обещался.

Прокуй воспользовался моментом и складывает на меня свои претензии. Ему только начать. Извини, дружок, но металлургия сейчас — не самое «горящее» дело. Хотя… Надо дать парню перспективу. Почву для размышлений. И надежду на чудеса.

— Верно сказано в Писании: видят, но разумеют. Выгляни наружу, Прокуешка. Видишь? Над краем Дятловых гор ветер мусор несёт. Снизу от Оки поднимает травинки сухие да листья палые.

— Н-ну. И чего? Не, ты, Воевода…

— Я — Воевода, ты — кузнец. Мастер. А перед носом — не видишь. Что нужно кузнецу? Руда, уголь и воздух. Руда добрая, уголь жаркий и воздуху много. Для этого «много» во всём мире ставят к варницам, горнам — меха. Воздух в печку загонять.

— И чего? Мы ж эту, вертушку твою, вен… вентилятор приспособили. Ну. Воздух хорошо гонит. А причём здесь…