Притворись, что любишь меня

Этот мужчина требователен и жесток, но нежность его руки, скользящей между моих бедер, так противоречит его образу. Он сосредоточен на моем клиторе, пока я не начинаю извиваться под ним не в силах оставаться неподвижной. Каждое нервное окончание загорается, в животе взрывается салют, и я кричу от удовольствия, когда оргазм прокатывается по моему телу. Он настигает меня быстро и неожиданно, заглушая все мысли и сомнения.

Коннор отстраняется от меня, как только я кончила, и мне не требуется много времени, чтобы понять, почему. Он берет с тумбочки бутылочку, и я смотрю, как он обмазывает свой член смазкой, поглаживая его, прежде чем налить еще средства на руку. И только тогда его пальцы снова опускаются ниже, распределяя смазку у моего входа.

Опустившись на колени между моими бедрами, Коннор проводит головкой по моим складочкам, забавляясь со мной, прежде чем слегка надавить. Дыхание сбивается, я упираюсь в его грудь рукой, как будто могу его остановить. Сфокусировав на мне потемневший взгляд, Коннор говорит мне шепотом:

— Я погублю тебя для всех остальных, но намерен сделать это так, чтобы ты наслаждалась каждым моментом.

С этими словами он вдавливается глубже, растягивая и заставляя меня сложить губы в букву О. Ощущение вторжения на мгновение обжигает, пока его член полностью не оказывается внутри меня. Коннор замирает, давая мне время привыкнуть. Я впиваюсь в его плечи короткими ногтями, поднимаю ноги и упираясь пятками в его мускулистую задницу, как будто могу его удержать. Как будто это спасет меня от слишком сильных ощущений.

Пока смотрю на него широко раскрытыми глазами и пытаюсь отдышаться, Коннор целует и покусывает мою шею, медленно начиная двигаться. Его губы снова находят мои, и я целую и прижимаюсь к нему, переполненная благодарностью и облегчением. Тело покалывает от каждого движения. С каждым движением бедер он касается моего клитора, и вскоре я начинаю подмахивать бедрами, желая ощутить его глубже.

В тот момент, когда мое тело инстинктивно принимает его, Коннор улыбается мне в губы.

— Ты моя послушная маленькая шлюшка, не так ли?

Я поднимаю на него взгляд и в этот момент он грубо входит в меня. Откидываю голову с придушенным стоном.

— Твоя киска создана для того, чтобы я ее трахал, — говорит он мне, двигая бедрами.

Коннор прижимается ко мне, находя левой рукой мою шею. Он крепко хватает меня за горло и яростно вбивается в мое лоно, не останавливаясь и вызывая ощущения, которых я никогда раньше не испытывала. Кровать бьется о стену при каждом сильном толчке.

— Кончай на мой член, ты же хочешь, — стонет Коннор в ложбинку моей шеи. Мои соски, твердые как камешки, касаются его груди, и всего этого становится слишком много. — Кончи для меня, моя послушная маленькая шлюшка.

И я кончаю. Не стесняясь, я полностью раскрываюсь для него. Его стон удовлетворения только продлевает мое удовольствие.

Оргазм все еще бушует во мне, когда Коннор снова целует меня, овладевая моим освобождением и трахая глубже и сильнее.

— Вот так, моя хорошая девочка. Ты чертовски идеальна.

Коннор переворачивает меня на живот, берет за волосы и дергает на себя, заставляя поднять голову. Он трахает меня сзади, растягивая удовольствие и останавливаясь на мгновение, чтобы не кончить.

— Я собираюсь наслаждаться каждым дюймом тебя и сделать тебя полностью своей.

ГЛАВА 4

Она с ужасом смотрит на мужчин.

По крайней мере, так это выглядит с моей точки зрения. Ее ранее робкие взгляды сменились взглядом с широко распахнутыми глазами. Ее грудь быстро вздымается и опускается. Мэделин правда нервничает или притворяется? Или она просто чувствует последствия того, что мы делали вместе?

Черт знает, что я чувствую. Она идеальна. Я уже знал, что с ней так и будет, но прошлая ночь была о*уенно прекрасной.

Когда Мэделин привела себя в порядок, настолько презентабельный, насколько возможно в данных обстоятельствах, я привел ее на кухню. Она почти не спала. На ней только моя футболка и длинные пижамные штаны. Ее волосы расчесаны, но ее хрупкость и тонкие черты лица полностью обнажены. На долю секунды гордость за нее тухнет, учитывая ее страх. Но она чертовски совершенна, и она моя. Вся моя. Навсегда.

Мэделин — единственное благо, которое можно извлечь из хаоса и войны. Как я мог не быть одержим ею?

Мне приходится прижаться к ней, когда веду ее на кухню. Комната современная, как и все поместье, с чистыми линиями, почти все поверхности из гранита и камня. Я представляю, что Мэделин изменит в ней. Насколько понимаю, это ее право — делать так, как ей хочется и как ей нужно.

Ее изящная рука сжимается в кулак, комкая ткань моей футболки, когда мы входим в комнату. Ее босые ноги мягко, почти бесшумно ступают по холодному кафельному полу.

Мужчины расположились вокруг стола. Похоже, никто из них не спал этой ночью. Всегда есть риск возмездия. Никто не будет в безопасности в течение недель, месяцев, а может быть, и дольше. Пока не будет уничтожен последний враг.