Притворись моей на одну ночь

Он заглянул к Лоренцо. Удивительно, как ее не подвели инстинкты. Это действительно их сын. Как легко, однако, можно было его потерять. Как мог он не угадать кровного наследника? Мысли эти разозлили Алесандро, и он задвинул их в глубь сознания, решив проведать жену. К счастью, она спала. Сейчас объяснения и разговоры стали бы дополнительной пыткой. Мысль о том, что можно прилечь рядом с ней, была безумно соблазнительна. Находясь с женой, он словно бы каждый раз заново утверждал право обладать ею. Что бы ни задумал Примо, Октавия принадлежит ему, Алесандро. Но он вовремя вспомнил о недавней операции. Ей нужно было отдохнуть. Наверное, он все-таки ее потревожил, потому что, едва он задремал, положив руку ей на запястье, она проснулась и отстранилась, пристально глядя на него.

— Я не хотел тебя будить.

— Который час? Мне нужно проверить Лоренцо, он, наверное, голоден. — Октавия попыталась встать.

— Я только что там был, он спит. — Сандро словно бы невзначай ободряюще похлопывал Октавию по плечу. Она уклонилась от его руки и легла на спину. — Медсестра обещала подойти, если он проснется.

— Да?

Она нервно облизнула губы, пухлые и соблазнительные. Алесандро сегодня целовал ее, но это совсем не то. Не такое воссоединение после разлуки он рисовал себе. Сейчас момент неподходящий. Но он возбужден. В нем проснулся не только инстинкт защитника, но и жажда близости, отчаянное желание целовать эту женщину, прикасаться к ней, доказать, что между ними и впрямь неразрывная связь. Но, конечно, это сейчас невозможно. Хоть бы это было единственной причиной, по которой она сжималась от его прикосновений.

— Как ты себя чувствуешь? — Алесандро искренне беспокоился. Горечь сжала горло при мысли о том, что Примо рисковал ее жизнью и жизнью их сына, не вызвав вовремя «скорую». Как он мог надеяться, что это сойдет ему с рук наряду с остальными фокусами? Сандро едва сдерживал гнев при одном воспоминании о поведении кузена.

— Все хорошо.

Лжет, конечно. Интересно, почему она не откровенна с ним? Ее холодность и отчужденность внезапно предстали в новом свете, когда Сандро подумал о том, какую власть получил Примо над ним, переехав в особняк его матери, сочинив небылицу про ремонт. Четыре месяца назад, когда он попросил об одолжении, трудно было усмотреть злой умысел. Но сейчас стало ясно, что это хитрый ход, обдуманный заранее.

— Нет, Октавия, не все хорошо. Выдался нелегкий день, и это не самое главное. Примо поменял ярлычки с именами детей.

* * *

Примо. Где-то в подсознании Октавия чувствовала это, но не хотела признавать. Слишком уж жестокий удар, особенно в отношении Сорчи и ни в чем не повинных младенцев.

— Я не знала, что он меня так ненавидит.

— Не тебя.

— Кого тогда? Тебя? Ведь это я предпочла ему тебя. Он так и не простил меня за это.

— Это он так сказал?

Она заколебалась. Братья очень близки, именно это стало стеной, отгородившей ее от мужа. Вряд ли он захочет услышать хоть одно плохое слово о своем драгоценном Примо.

— Не то чтобы, но это очевидно. Он думал, что по моей вине он застрял в Лондоне, и следовало бы при первой встрече с моим отцом быть более настойчивым. Ясно, он здорово злится на меня, но я и предположить не могла, что способен на такое.

— Мне он нужен был в Лондоне. Еще до того, как мы с тобой встретились, я знал, что он будет мне помогать. Но тоже не думал, что выкинет такую штуку. Хуже всего то, что он злился на меня, а вымещал злость на тебе. Он всегда мне завидовал, с тех пор как умер отец, а дед и дядя сконцентрировались на мне, желая воспитать нового управляющего. Он решил, что его незаслуженно лишили наследства.

Октавия знала эту историю. Алесандро потерял отца в возрасте двенадцати лет. Дед к тому времени почти отошел от дел. Мать и другие дети переехали к нему в замок, чтобы он мог воспитывать внука. Отец Примо встал у руля империи в ожидании дня, когда племянник подрастет, чтобы управлять всем самому.

— Отец Примо был управляющим лет десять, почти так же долго, как и мой отец. Потому брат полагал, что имеет такое же право владеть компанией, как и я. Подростками мы не раз дрались из-за этого. Говоря начистоту, решение оставалось за дедом. Если бы он увидел в Примо лучшего руководителя, сделал бы своим преемником, но брат всегда шел на поводу у темперамента, и это постоянно сбивало его с пути истинного. Я думал, поставив его управлять в Лондоне, уладить конфликт, ведь он мог делать все, что заблагорассудится. Я был до конца уверен в его преданности.

Горькая нотка в его голосе пробудила сочувствие в душе Октавии, но она пожалела о своей слабости. Слепое доверие к кузену пошатнуло ее собственную веру в мужа, да и в себя. Она привыкла не рассчитывать на родителей, не ожидать от них ничего, кроме содержания, но Алесандро, казалось, был готов предложить большее. И вот, пожалуйста. Не следовало обольщаться. Однако уже поздно.

— Ты не доверяла ему? Слышал, ты сказала врачам не подпускать его к ребенку.

— Это прозвучало в высшей степени странно. Чего он надеялся этим добиться?