Притворись влюбленной

Я не переношу острую пищу: от чего угодно острее карри у меня из глаз льются слезы. Я всегда приезжаю в аэропорт впритык, строго слежу за бюджетом, распланированным на месяц, сначала мажу на хлеб джем, а потом масло и еще считаю, что «Властелин колец» чудовищно переоценен.

Гарри же слушает только скучные подкасты, связанные с его работой, всегда держит на столе ручку и блокнот и полагает, что модные бренды – развод на деньги. Однажды он баллотировался от либеральных демократов в муниципальный совет (и проиграл, причем с позором), хотя до этого всю жизнь голосовал за консерваторов. Он каждое утро застилает постель, отслеживает калории в приложении в телефоне и там же следит за тренировками, и у него есть специальная съемная пластинка для исправления прикуса, которую он никогда не носит. В его представлении идеальный отпуск – это автопутешествие по Америке.

А я не могу представить себе худшего кошмара, чем просидеть в машине несколько часов – или даже дней. Нет, могу: еще хуже – это если за рулем буду я.

Он стыдит меня за то, что я как следует не сортирую белье перед стиркой, а я обвиняю его в снобизме, потому что он свысока смотрит на мою расшатанную тумбу под телевизором, купленную в IKEA (хотя, если честно, он косится на нее потому, что она, кажется, вот-вот рухнет).

Мы выпили бутылку вина и за час с небольшим выявили тысячу мельчайших причин нашей несовместимости друг с другом. Хорошо, что мы не встречаемся, шутим мы, – ведь такие недостатки пришлось бы скрывать друг от друга как можно дольше, а не выставлять их напоказ.

– Я никогда бы не смирилась с азартными играми и таким отношением к деньгам, – говорю я.

– А я ни за что не смирился бы с тем, что человек всюду опаздывает, – парирует он и содрогается для пущего драматизма. – Зачем вгонять себя в ненужный стресс?

В итоге мы заваливаемся рядышком на диван. Я подгибаю ноги под себя и кладу ладонь ему на бедро – до неприличного высоко. Одной рукой он обнимает меня за плечи, а другой играет с прядками моих волос.

Честно, я не собиралась снова заниматься с ним сексом. Даже целоваться была не намерена. Я хотела уделить все внимание Джейксону, а не отвлекаться на нечто столь низменное и обыденное, как сексуальная тяга к симпатичному фейковому бойфренду.

Но между нами нечто не совсем обыденное. Вернее, совсем не обыденное. Воздух словно заряжен электричеством; меня поглощает ощущение его тела и наша близость, наши тела сплетаются друг с другом, и мне хочется продолжения: я отчаянно желаю прикоснуться к его груди или услышать, как он шепчет бранное слово прямо во время поцелуя.

Мы несовместимы, но эта мысль не успокаивает мой учащенный пульс и не остужает жар, разгорающийся внизу живота. Гарри что-то говорит, но смысл его слов ускользает от меня. Я слышу лишь медленный, низкий, манящий, будто песня сирены, тембр его голоса и наконец заставляю его замолчать – ленивым поцелуем, пахнущим вином. Я сажусь к нему на колени, и из моей груди вырывается стон, когда он берет меня за талию и притягивает к себе.

В отличие от секса в отеле на свадьбе Джессики на этот раз все происходит медленно. Почти нежно. И это кажется мне новым и странным – словно происходящее между нами имеет глубокий смысл, будто мы что-то значим друг для друга, и я не помню, когда испытывала нечто подобное, – наверное, никогда.

Я не хочу сейчас думать о том, что все это значит. Не хочу думать, значит ли это хоть что-нибудь.

Но я точно знаю: мне хорошо оттого, что я с кем-то рядом вот так. Не только физически, но и…

Приятно, что не надо притворяться или выделываться. Приятно быть честной. Быть собой. Даже если мы категорически не подходим друг другу и совершенно не отвечаем представлениям друг друга об идеальном партнере, все же между нами происходит нечто, и мне нравится эта близость. Мне нравится, что я не должна ее выискивать, придумывать, врать себе в надежде, что я наконец-то стала как все.

Гарри решил остаться на ночь: мы проболтали весь вечер, но он, кажется, еще не наговорился. Он сплетает свои пальцы с моими и легонько целует мои костяшки, прежде чем задать вопрос.

– Так что ты там печатала так нервно? Кому ты отвечала, если не тому парню?

Я испытываю укол вины, и от его слов в моей памяти возникает лицо улыбающегося Джейксона. Стараясь отвлечься от этого образа, я со стоном кладу голову на грудь Гарри.

– Ты заставил меня об этом забыть.

Он выжидает, ему интересно – вот любопытный сукин сын! – и я чувствую, как ослабевает напряжение у меня в груди. Я тянусь за телефоном, чтобы показать ему текст сообщения, на которое собиралась ответить.