Приверженная

— Смотри. Прости, это не красиво. Но я сделал пару скринов экрана, пока Шакалов отвлекся… — прямо перед моим носом возник экран телефона, а на нем… Два голых тела, лежащих на холодном железном столе. Мама и папа. Из горла вырвался судорожный всхлип и в нем едва душа не вырвалась на руку вместе с сердцем. Услышав его, Макс обнял меня и убрав телефон, погладил по спине. — Я так и знал, что он держит тебя рядом с собой обманом и шантажом. Чертов ублюдок…

Но слова Макса уже были не важны… Потому что все вокруг показалось лживым. Все! Каждый мой день наполнен обещаниями, которые никто не будет выполнять; клятвами, которые слова песок сквозь пальцы; и надеждами, сбыться которым не суждено. И единственная мысль, которая давала хоть мизерную нитку спасения — побег. С Максом или нет.

Прочь из ада. Прочь из театра абсурда! Я обещала Шакалову, что он никогда не увидит своих детей и так тому и быть.

— Кроме того, будь осторожна. Мои люди провели скрытое расследование и все нитки ведут к Шакалову. Не могу утверждать, но есть вероятность, что это он решил убрать единственных дорогих тебе людей, чтобы получить в единоличное владение.

Я не могла точно знать, правдивы ли эти слова, но от них каждая мышца в моем теле вытянулась… Тот, кто стал почти героем, снова медленно возвращался в статус Беса. От этого мой ответ звучал более убедительным:

— Я сбегу с тобой, Макс. Сбегу!

— Хорошо. — мужчина выдохнул, будто ждал от меня другого ответа, а затем коротко пояснил: — Скоро я пришлю тебе подробные указания. Веди себя, как обычно. Не обращай внимания на мое поведение. Это часть конспирации. А теперь… нам пора.

Абрамов глянув на часы, поднял меня на руки и быстрым шагом пошел к байку. Поставив меня на ноги, тот на минуту замешкался со шлемом, а затем словно плюнув на все, коротко отчеканил:

— Есть еще кое-что, о чем я мечтал с нашей первой встречи. — не дав мне и минуты на размышления, он коротко поцеловал меня в губы, а затем, не давая прийти в себя, надел на голову шлем и отстранился. — Прости. Клянусь, это единственное, что я сделал без спроса. А теперь поехали. Осталось семь минут.

Мы домчались до «Алмаза» быстро, затем тем же путем вернулись в зал. Макс подошел к первой попавшейся витрине и указал пальцем на первое попавшееся кольцо.

— Заверните. Оплата кредиткой.

Девушка еще не успела выдать чек, как в магазин зашел сперва мой потрепанный водитель с разбитым лицом, а затем и другая охрана.

Каким-то образом судьба впервые улыбнулась мне и нас с Максом никто не рассекретил. Кроме того, что водитель теперь походил на один большой фингал — последствий не наблюдалась. Охрана не доложила Шакалу о произошедшем, боясь за свою шкуру. Я в свою очередь осторожно намекнула мужчинам, что лишняя агрессия от мужа мне тоже не нужна.

Абрамов вышел в паре кварталов от «Алмаза», скудно со мной попрощавшись, а охранник снова дал о себе знать:

— Господин Шакалов попросил вас набрать его, когда дело будет сделано. — пока я медленно доставала телефон из сумки видела, как здоровые мужики трясутся от страха. Боязно им, видите ли, за свою репутацию и здоровье! И я не могла их судить. Возможно, не будь они такими лопухами, никогда бы не узнала того, что знаю сейчас, и не решилась бы на побег.

Кирилл поднял трубку после третьего гудка, и от неожиданности я тут же выпалила:

— Твой брат купил ужасное кольцо, но Анджеле понравится. — в трубке раздался такой непривычный смешок и я замялась. Что говорить дальше?

Макс просил вести себя, как обычно. Чем меньше я вызову вопросов, тем скорее можно будет провернуть его план и сбежать. Но как любезничать с мужчиной, играющего на моих чувствах вот уже два месяца? И если вспомнить слова Абрамова о нитках, ведущих к Шакалову… Жутко становилось на душе!

— Я жду тебя, Черничка. — первый протянул Кирилл и я вздрогнула. Было что-то в его голосе, не знакомое мне… Домашнее что ли. — Я скучал без тебя. В нашем огромном доме пусто, без твоего постоянно присутствия. Знаешь, сегодня я понял, что не могу работать, если на заднем плане твои гольфы не топают по ламинату.

Странная горечь появилась на языке, а затем медленно разлилась по телу, оставаясь в легких. Я не понимала, почему так тяжело дышать и так сложно сдержать слезы, а затем…

Досадно. Два месяца, я была словно собачка на привязи, выполняя все его желания по щелчку пальца. А он знал об этом и пользовался, как хотел. Сколько же у нас был секса, ночей в обнимку и «милых» объятий на коленках! И все это за лживую помощь и неправильную информацию.

А я ведь почти вознесла его в облик героя и даже на мгновение подумала, что такой отец смог бы уберечь детей от черноты и грязи вокруг, огородить своей спиной. А он лишь лживый обманщик. Возможно, убийца. Но это пока не умещалось в голове, так что я просто не верила.

— Почему ты молчишь? Что случилось? Тебе плохо? — обеспокоенно и серьезно протараторил Шакалов, словно ощутив мою внутреннюю боль, но натянув улыбку для пущей убедительности, я спокойно прошептала: