Привет эпохе

– Не, недовольно качает головой чукча, – мне не такую, мне с висюльками. Снова продавщица бежит к директору: «Иван Иванович, он, оказывается, не мою, он вашу посмотреть хочет…»

Юрий Владимирович смеялся от души, а я покидал знаменитого артиста, унося в портфеле три книги с автографами Никулина.

ПО ЖЕЛАНИЮ ПОЭТА

Поэт Евгений Евтушенко гурман известный. Он великолепно разбирается в приготовлении коктейлей, сам изобрел несколько оригинальных рецептов, ценит и любит национальные кухни. В Израиль Евтушенко приехал для участия в международной книжной выставке и выступал со своими творческими вечерами. Газета «Время», в которой я тогда работал была информационным спонсором книжной выставки, я встречал Евтушенко в аэропорту. Прилетел он поздним вечером, по дороге в гостиницу поинтересовался, чего бы гость хотел отведать, не преминув заметить, что в Израиле есть рестораны многих народов мира.

– Тогда вопрос на засыпку, – тут же откликнулся Евгений Александрович. – А грузинский ресторан есть?

– И не один, – заверил я его.

– Что и хаш делают? – с недоверием поинтересовался поэт.

– Всенепременно. – Я лично знаю, хозяина ресторана «Кавказ», который приготовление хаша никому не доверяет, готовит исключительно собственноручно. Поэтому хаш у него даже вечером подают.

– Что даже сейчас, в такое вот время можно хаш отведать, – снова выразил недоверие Евтушенко.

– Без проблем, – легкомысленно откликнулся я.

– К черту гостиницу, успеется, – заявил гость, – а сейчас едем на хаш.

Мы отправились в «Кавказ», где хозяин ресторанчика, вечно заросший щетиной Илюша из уважения к классику обслуживал его лично. Евтушенко ел хаш с большим аппетитом, нахваливал его, потом поинтересовался у меня: «Сам-то ты откуда родом». «Из Ташкента», – ответил я. «О, узбекский плов и лагман – это чудо!», воскликнул поэт.

– Ну что ж, в ближайший ваш выходной прошу к себе домой, приготовлю и плов, и лагман, – пригласил я его.

– Что сам, приготовишь.

– Сам приготовлю.

– Тогда вот что. Ты меня не просто к столу зови, ты скажи, когда начнешь готовить, я весь процесс хочу от начала до конца увидеть.

Мы заглянули в программу работы выставки, сверились с датами творческих вечеров и тут же определили, когда у поэта будет ближайший выходной. Часиков в девять утра назначенного дня Евтушенко уже звонил в мою дверь. В приготовлении блюд он возжелал принять самое деятельное участие, заявив, что уж что-что, а лук или там морковь он почистить сумеет не хуже любого повара. К обеду мы управились, пришло еще несколько человек и мы компанией уселись за стол. И плов, и лагман, да и другие блюда удались, похвастаюсь, на славу, застольная беседа текла весело и непринужденно. Рассказчик Евгений Александрович отменный, да и слушать собеседника умеет. Одним словом, замечательное было у нас застолье. Поев, мы, отдуваясь, уселись в кресла и на диван, кто-то предложил на память сфотографироваться, я достал «поларойд». На одной из фотографий Евтушенко сделал мне стихотворную надпись, которой я по сей день горжусь и бережно этот снимок храню. Как раз в тот момент, когда мы фотографировались, пришла из школы моя дочь. Если память мне не изменяет, училась она тогда во втором классе. Евтушенко тут же расцеловал ее в обе щеки и предложил: «Садись ко мне на колени, сфотографируемся с тобой».

– Зачем? – не поняла дочка.

– Как зачем? – даже опешил Евтушенко. – Вот твой папа нас сейчас сфотографирует, ты эту фотографию сбережешь, а когда вырастешь, будешь всем показывать. Девочка кивнула, уселась к поэту на колени, но перед тем, как фотографироваться заявила: «Ладно уж, раз тебе так хочется…»

Совсем недавно встретились мы с Евгением Александрович нежданно-негаданно в одном московском ресторане. Вспомнил он и свою израильскую поездку, посмеялись мы над детской выходкой моей дочери, которая не признала классика, а потом Евтушенко и говорит: «Да, плов у тебя тогда был изумительный, до сих пор вспоминаю. А ты, кстати, помнишь, какую надпись я тебе на фотке сделал?

– Конечно, помню, разве такую надпись забудешь?

– Врешь небось, – усомнился поэт. – А давай-ка на бутылку хорошего коньяку поспорим.

– Нет. Не хочу спорить.

– А, значит, не помнишь, раз спорить не хочешь.

– На бутылку не хочу, – уточнил я. – Давай на ящик коньяку поспорим.

– На ящик? – протянул он. – Раз на ящик готов спорить, может, и вправду помнишь.

– Ладно, развею твои сомнения, – Ты мне написал после обеда так: «Верю я в Якубова Олега, он мой брат, мой повар, мой коллега». Ну, разве могу я забыть, что живой классик меня и братом и коллегой назвал?

САБЛЯ ДЛЯ ЯКУБОВИЧА

С Леонидом Якубовичем я познакомился еще в те годы, когда они вместе с Владом Листьевым работали на «Поле чудес». Знакомство было коротким – обычное, мало чем запоминающееся интервью, и расстались на долгие годы. Впоследствии заново нас знакомил Леонидом нынешний директор его программы Анатолий Гольдфедер.