Привет, я люблю тебя

– Ему нельзя туда, там многолюдно. Фотографы будут весь вечер ходить за ним по пятам, а это, поверь мне, совсем не весело.

Я падаю духом и тут же принимаюсь уговаривать себя, что ничего страшного не произошло. И вообще, все только к лучшему. Если мы с ним появимся вместе, придется – опять – бегать от папарацци и он опять будет жаловаться на то, что поклонники портят ему жизнь.

Настроившись на холод, мы с Софи выходим из дома. Холод мгновенно вгрызается в мои пальцы, и я поспешно надеваю варежки. Софи смеется над моей неспособностью адаптироваться к промозглой погоде.

– Тебе там понравится, – говорит она. – Это не тусовочное место, но там лучшая еда во всем Сеуле. И рынок традиционный, не то что другие, поновее, так что ты в полной мере прочувствуешь Корею.

Я киваю, но не слушаю ее. Я не могу не задаваться вопросом, чем займется Джейсон, пока нас не будет дома, и хотел бы он или нет пойти вместе с нами.

Когда позади нас хлопает дверь и я слышу шаги на деревянной лестнице, во мне вспыхивает надежда. Я поворачиваюсь и вижу, как по дорожке к нам спешит Джейсон. Его лицо наполовину скрывает объемный шарф, руки засунуты в карманы кожаной куртки.

– Вам, девчонки, придется возвращаться в темноте, – говорит он. – Нельзя одним идти от метро. Нужно, чтобы кто-то отвез вас на Кванчжан. Я еду с вами.

Глава пятнадцатая

Софи не возражает, но все же смотрит на брата удивленно, потом переводит взгляд на меня и обратно на него. Я с трудом сдерживаю ликование, хотя внешне ничем не показываю, что мне хочется верещать от радости. Между прочим, моя реакция меня бесит. С каких это пор меня приводит в восторг перспектива погулять с Джейсоном?

Ну, иногда с ним весело, и он до безумия сексуален…

Ладно.

Может, я немножечко и запала на него.

Но я не влюблена в него, однозначно.

Мы с Софи забираемся на заднее сиденье той самой машины, в которой Ён Джо привез нас из аэропорта, Джейсон садится за руль. Софи приподнимается, тянется вперед и включает радио почти на максимальную громкость. Но я не жалуюсь.

Джейсон везет нас по узким улочкам, Софи подпевает радио во всю силу своих легких, а я погружаюсь в ощущение нереальности происходящего. Я будто грежу наяву. Смотрю в окно, вижу пятна света и людей. Наверное, я придаю всему слишком большое значение, но я не могу не испытывать благодарности – к Софи, к Джейсону, к их маме, так радушно принявшей меня. Я знаю, что моя мама никогда не позволила бы мне привезти с собой друзей, а папа рассказывал бы анекдоты про азиатов за спиной у Софи и Джейсона. Просто потому, что он такой.

Софи пихает меня плечом.

– Пой со мной!

И тут я соображаю, что из динамиков льется американская поп-музыка. Смеясь, я присоединяюсь к Софи. Я пою, подпуская как можно больше трагизма, и к тому моменту, когда песня заканчивается, обнаруживается, что Джейсон уже давно припарковал машину.

Мы все вылезаем, и Джейсон оплачивает парковку. Он подтягивает шарф повыше, так что остаются видны только глаза, и накидывает на голову вязаный капюшон, который полностью скрывает его волосы.

– Ты похож на террориста, – говорю я.

Он прищуривается, но молчит и идет рядом со мной так близко, что наши плечи соприкасаются.

Эта часть города оживленнее, люди ходят парами и компаниями. Уличные торговцы заманивают прохожих своей едой, проезжающие машины гудят тем, кто так и лезет под колеса.

Мы входим в здание с затемненной стеклянной крышей. Со стороны здание напоминает железнодорожный вокзал, но, оказавшись внутри, я понимаю, что это рынок. Павильоны стоят в несколько длинных рядов, в витринах выставлена традиционная корейская одежда и дорогие ткани. В воздухе чувствуется запах плесени, голоса отдаются эхом от высоких балок. Я останавливаюсь перед одним павильоном и щупаю синий шелк.

Джейсон останавливается рядом со мной.

– Нравится?

– Потрясающе, – восторженно говорю я. – Все ткани потрясающие.

– Этот рынок славится тканями. Главным образом, шелком.

К нам с вежливой улыбкой спешит продавщица, женщина средних лет с курчавыми волосами и в плотном черном пальто на выпирающем животе. Она кланяется и говорит:

– Аньён-хасийо.

– Здравствуйте. – Я кланяюсь в ответ.

Женщина протягивает мне край отреза, но я качаю головой.

– Нет, спасибо. – Видя непонимающее выражение у нее на лице, я говорю: – Анийо… гм… гвэнчанайо.

Джейсон помогает мне, говорит ей что-то по-корейски, и она кивает. У них завязывается беседа, а я стою рядом и слушаю поток слов. Женщина снова улыбается мне, затем ныряет под прилавок, который завален рулонами тканей, достает пол-ярда желтого шелка, вышитого белыми цветами, и протягивает мне.

– Что? О нет! Я не хочу ничего покупать. – Я отмахиваюсь, давая понять, что отклоняю ее предложение.

Она что-то говорит по-корейски, прикладывает ко мне ткань и слегка хмурится.

– Бери, – говорит Джейсон. – Она дарит его тебе.

Я неуверенно беру у нее шелк – на ощупь ткань прохладная и гладкая, как вода. Я кланяюсь, но не знаю, что еще сказать, поэтому поспешно произношу:

– Спасибо.

Я опускаю взгляд на ткань. Она прекрасна, но что мне с ней делать?