Привет тебе от меня из 1942-го года

Всё, что касалось войны, Эдуард воспринимал болезненно, война – не игра, она оставила после себя раны в душе, ворошить которые невыносимо больно. Это молодёжь, видевшая войну только в фильмах, рада повертеть в руках то, что связано с гибелью людей. Эдуард лишь посмотрел на портсигар, не желая брать его в руки, и отрицательно махнул головой, такого ему не надо. Книги – другое дело, он уже представил, как будет вечерами читать ценные для него страницы, напечатанные тем ещё старинным шрифтом с твёрдым знаком на конце. Эдуард помог «Марусе» уложить энциклопедию в коробки, за которыми обещал прислать на следующий день водителя и передать с ним деньги.

Обычно по вечерам Эдуард был расположен к беседам, имеющим цель просвещения своих домочадцев. Он много читал, соответственно много чего знал интересного и хотел поделиться своими знаниями. Иногда экзаменовал Ирину, спрашивал у неё, знает ли она даты исторических событий. Удивился, когда на вопрос, когда произошла Куликовская битва, Ирина в тот же момент выдала – 1380 год. Эту дату Ирина знала, у них в шкафу стоял керамический сувенир с этими цифрами – напоминание о великом историческом сражении.

Ирина заметила, что после посещения «Маруси» отец стал более сдержанным, что совсем не походило на него. Он читал энциклопедию, погрузился в свои мысли и не хотел, чтобы ему мешали о чём-то думать. А она только собиралась посоветоваться с ним, кого пригласить на ближайшую субботу. За своим занятием он забыл, что в субботу у него день рождения, ему исполнится пятьдесят пять лет.

Торжества в этой семье любили отмечать, с этой целью закупались на рынке домашняя индейка, дорогая рыба и прочие деревенские продукты. Эдуард сам любил хорошо покушать и любил угощать. Нравилось ему экспериментировать с приготовлением различных салатов, рецепты которых брал у знакомых. На торжество пригласили родную сестру Натальи, её племянницу Алёну с мужем и двух близких друзей Эдуарда – Владислава и Леонида с их жёнами.

Пока женщины раскладывали еду на блюда и тарелки, один из друзей, Владислав поделился своей радостью – его старший сын закончил с отличием военное артиллерийское училище. Мальчишка с детства мечтал стать военным и носить военную форму, фильмов насмотрелся про войну, где одни наши победы показывали. Тут Владислав сказал строго:

– Мы то знаем с детства, что война – это не только победы.

– Не успели мы вырастить наших детей, как пришло время и им воевать, – вступил в разговор Леонид, – Сами знаете, какой серьёзный конфликт разгорается между Молдавией и Приднестровской республикой. Думаю, что дело дойдёт до оружия, будет горячо.

Мужские разговоры прервал женский смех, в комнату вошла Наталья с дочерью, они несли поднос с запечённой индейкой. Все приготовления были уже закончены и пора уже садиться за стол. Довольный именинник принимал поздравления. Мужчины выпили по рюмочке коньяка за его здоровье и перешли на анекдоты для поднятия настроения. Ирина включила магнитофон, фоном негромко звучала музыка, которую обожал Эдуард. Она купила кассету с композициями оркестра Гленна Миллера, навевающими тёплые воспоминания о его молодости.

Предложили выпить по второй рюмочке. Эдуард сделал глоток и встал, собираясь произнести речь в свойственной ему манере с применением высокопарных слов. Все присутствующие умилённо смотрели на него, оставили свои тарелки в покое и собрались внимательно слушать. И вдруг Эдуард, немного отойдя от стола, вытянулся, словно по струнке, резко поднял правую руку вверх и буквально закричал:

– Хайль Гитлер!

Все сидящие за столом окаменели на месте, никто не мог ни пошевелиться, ни произнести что-либо, все вместе будто изображали некий стоп кадр. Жест нацистского приветствия, который продемонстрировал Эдуард, они могли видеть только в фильме «Семнадцать мгновений весны» и нигде больше. Они могли ожидать от Эдуарда, как любителя оригинальных театральных эффектов, всего, но только не этого выпада.

Пока к ошарашенным гостям всё ещё не возвращался дар речи, Эдуард их совсем добил. Он продолжал стоять и произносить какие-то слова на немецком, взгляд его глаз стал злым и не замечающим рядом сидящих людей. Он, словно находясь в другом пространстве, опустил правую руку и сделал ею движение, похожее на то, будто он поправляет что-то на левой руке. Повязку ли? – с изумлением подумали одновременно Владислав и Леонид и переглянулись друг с другом. Они то помнили, у немцев на руках были повязки с изображением свастики.

Первым пришёл в себя Владислав, он опустил голову и закрыл лицо ладонями, чтобы скрыть слёзы, ему стало бесконечно жаль друга. Владислав подумал, что переживания военного детства дают о себе знать и прорываются, как бы ты ни старался их заглушить. Он признался, тот ужас войны долго преследовал ночами и его самого.