Прививка от невежества

Федор, слегка позеленевший, с изменившимися глазами, что-то бодро, даже чересчур, записывал в своей толстой тетради. Она была заполнена уже наполовину. И как я ни объяснял бизнесмену, что мертво лежащие знания — это совсем не то, что увеличивающийся счет в банке, а больше — бомба замедленного действия, все равно для него стремление к накопительству оказалось гораздо выше здравого смысла. Все же каждый должен заниматься своим делом. Но иногда человека невозможно остановить. Очевидно, это его путь, путь разрушения, за что-то даденный свыше.

Учитель Ням все-таки был прав: необходимо, ни во что не вмешиваясь, разобраться в окружающем, потом будет легче разобраться в себе. Это и есть Дао воина. Только здесь я начал кое-что понимать в человеческом винегрете. Ведь там, откуда я приехал, было все ясно: община, монахи и нескончаемые сосновые волны Дальнего Востока.

Я встал с кана и начал с ребятами делать разминку. И тут дверь отворилась, и к нам зашла молодая пара. Молодой человек, лет двадцати с мелочью, и девушка, примерно такого же возраста. Он был великолепно сложен, очень даже спортивного вида, она — тоже ничего, большущая колышущаяся грудь. Молодой человек держал свою голову очень гордо, он подошел к Андреевичу и с хлопком поклонился, изобразив кулак силы, ударившийся в стену мудрости и справедливости. То же самое сделала девушка. Андреевич не выдержал и нервно захохотал. В тот момент, наверное, только я понял истинную причину его смеха. Молодая парочка переусердствовала в этикете, а звучный хлопок кулака о ладонь всегда означал только одно: поединок насмерть.

— Ну не убить же вы меня хотите, ребята? — отсмеявшись, спросил Андреевич.

— Почему? — удивился светловолосый кудрявый юноша.

После всевозможных объяснений и знакомства начался пересказ невероятной истории. Наверное, даже не стоит называть имени этого молодого человека, потому что в дальнейшем, с моей подачи, его начали называть Первоисточником, а ее — женой Первоисточника.

Он оказался не так уж молод и в глубинке России служил строгим, но справедливым прапорщиком. Не понятно, что вдохновило его на сей подвиг. Может быть, картины восточных мастеров, имеющие большую силу, а может, те приемы, которым он обучал солдат и которые назывались каратэ. Еще, конечно же, гонконговские фильмы с летающими монахами. В общем, этой заразой он заразил свою молодую жену, с которой только расписался. Вот и решили они найти, а вы знаете какие наши прапорщики упорные, да и вообще советский военный — это сверхвоенный, найти Первоисточник.

Можно представить себе состояние Фу Шина, когда к нему подошел бывший прапорщик, за спиной — молодая жена, и заявил, что ушел из армии, продал в России все, что мог и решил полностью отдаться великому Патриарху.

На кой черт это все было нужно Фу Шину. Но он их поселил у какого-то своего родственника и согласился учить. Когда Андреевич попросил у важного прапорщика показать несколько движений, тот надулся, как индюк, и сказал, что нужно спросить у Учителя, имеет ли он право. Тут уже не выдержал я.

— Слушай, Первоисточник, — я подошел к нему и, сжав кулак, выставил вперед указательный палец. — А мне у Учителя спрашивать не нужно, — и я ткнул его пальцем в центр груди.

Когда Первоисточник встал с пола и вытер сопли, я продолжил с ним беседу.

— Ты хоть понимаешь, кто приехал к твоему Учителю? Хотя еще нужно выяснить, считает ли он тебя учеником. Так вот, к нему приехал старший и единственный ученик — Григорий Андреевич.

Я посмотрел на его тяжело дышащую грудастую жену и, махнув рукой, сел на кан. Потом мы с ужасом смотрели, как он показывает корявые армейские приемы.

— Тебя этому учил Учитель? — спросил я.

— Нет, — ответил Первоисточник.

— Сколько вы здесь живете?

— Полтора года.

— Ну, и что вы делаете?

— Я работаю фотографом, жена помогает.

— Вот придурок, — не выдержал я. — По школе что делаете?

— А, — дошло до Первоисточника. — Три раза в день, — начал он, — мы делаем тибетские прыжки.

— А это что? — ужаснулся я.

— Ну, это из ямы в яму.

Фу Шин сказал им, что нужно вырыть квадратную, пять сантиметров в глубину яму и, выдерживая правильное дыхание, вперед выпрыгивать из нее и назад впрыгивать по сто раз три раза в день. Очень важно быть босиком.

— А жена тоже прыгает? — грозно спросил я.

— Да, но у нее своя яма, — ответил Первоисточник.

Я представил, что твориться с ее грудью в момент этого упражнения, стало тошно.

— И что, полтора года прыгаете?

— Да, — ответил он. — Но каждые полгода увеличиваем глубину на пять сантиметров.

— Ого, уже пятнадцать сантиметров, — похвалил Андреевич.

Вот так получаются человеческие глупости. Есть такое тибетское упражнение, но было ли время у Учителя переучивать корявого прапорщика? А прогнав его, можно было травмировать навсегда. Вот и приходил прапорщик-фотограф со своей женой иногда подъесть плова и получить какую-нибудь новую технику, вырывая с мясом и нервами драгоценное время Учителя.

— Ну что ж, — сказал Андреевич, — становитесь с ребятами и учите технику.