"Привлеченная к дознанию..."

— Никто не производил на меня такого впечатления. А ведь вам лишь двадцать один год! Думала вас, Владимир, обратить в свою веру. — Мария Петровна мягко улыбнулась, протянула руку.

— Да, Мария Петровна! Теперь ваша очередь меня провожать, а то мы вновь на Казачьей улице...

В МОСКВЕ НА ВОЗДВИЖЕНКЕ

Падал дрожащий свет от газовых фонарей. Припудренные снегом липы Тверского бульвара отбрасывали ажурную тень на дорожки. На бархатном небе выделялись яркие звезды, серебрился месяц. На скамьях с выгнутыми ножками сидели старики, закутав подбородки шарфами. У памятника Пушкину, как обычно, корзина живых цветов.

Мария Петровна перешагнула чугунные цепи, протянутые между старинными фонарями, и положила на цоколь красную розу.

Вернувшись в Самару из Сибири, куда она ездила навестить Заичневского, Мария Петровна стала добиваться разрешения на переезд в Москву. В столице жили ее мать, сестра, выславшая свидетельство о болезни матери, но жандармское управление права на въезд в Москву не давало. После долгих хлопот оказалась в Твери. И на том спасибо! Тверь не так далека от Москвы, как думалось охранке. Частенько, невзирая на запрещения, приезжала в столицу, восстанавливала связи, нарушенные арестом и ссылкой. Поездки ее особенно участились, когда в 1893 году в Москве поселилась семья Ульяновых. Сколько счастливых часов провела она в их доме в Самаре, а теперь вот в Москве...

Сегодня ожидала большая радость. В канун нового, 1894 года Владимир Ильич из Петербурга приехал навестить родных. Она договорилась встретиться и отправиться с ним на полулегальную вечеринку на Бронной. Там ждали Воронцова, народника, авторитет которого был непререкаем. Устроители вечера попросили Марию Петровну привести кого-нибудь поинтереснее, чтобы поговорить смело, «без замка на устах». Подумав, она отнесла приглашение Ульянову. Разгром якобинцев, потеря друзей-единомышленников сказались тяжело. Но главное было в другом — росло сомнение в правильности, а вернее, в жизненности якобинства. Вот почему так откровенен стал интерес к молодому Ульянову. Она искала с ним встреч, искала разговоров...

Владимир Ильич остановился у сестры в Яковлевском переулке. Мария Петровна с радостным волнением отворила дверь в небольшую прихожую, где царило веселое оживление. Оказывается, Анна Ильинична с мужем также уходили на полулегальную вечеринку.

— Может быть, на ту же самую, что и мы?!— полюбопытствовала Анна Ильинична, поправляя перед зеркалом вуаль на английской шляпе.

— Нет, не думаю. У нас собираются народники. Очень конспиративно. Ограниченное число лиц. Всем надоела проповедь «малых дел», решили поговорить «без замка на устах», — многозначительно ответила Мария Петровна, но, перехватив иронический взгляд Ульянова, переменила тон: — Владимир Ильич, вам следует послушать москвичей. Думается, что вы единственный, кто знает, что нужно делать.

Владимир Ильич неопределенно пожал плечами. За это время, что они не виделись, он возмужал. Взгляд карих глаз стал строже, спокойнее.

— И мы с Марком Тимофеевичем идем на разговор «без замка на устах». Дом Гирша кишмя кишит студентами — там и встреча. Обычно обстановка самая не конспиративная, хотя приглашения передают в темных углах шепотком. — Анна Ильинична натягивала перчатки.

— Молодежь... У нас народ собирается солидный. Адрес сообщили вчера по всем правилам. — Мария Петровна растерянно взглянула на Анну Ильиничну. — Впрочем, встреча также в доме Гирша... Всякое бывает: то назначат вечер, а номер квартиры перепутают, и не поймешь, куда сунуться... Народ испуган, солидных домов нет, вот и мечешься по полулегальным вечеринкам. У якобинцев конспирация была строгой. А современные народники...

— Кстати, о современных народниках. — Анна Ильинична положила руку на плечо брата. — В Москве по рукам ходит реферат о народничестве. Захотела его получить, и тут меня озадачили вопросом: «Вам который?» Оказывается, в городе их ходит несколько. «А например?» — полюбопытствовала я, не желая высказать невежества. Например: «Михайловский сел в колошу!»

— Получили? — заинтересовалась Мария Петровна, вынимая из сумочки платок.

— Да, получила. Те самые синие тетради с критикой народников, их размножили на мимеографе, приложив многочисленные таблицы. Кстати, они мне хорошо знакомы, — Анна Ильинична приподняла густые брови, ласково взглянула на брата.

Владимир Ильич довольно потер руки. Он закутывал шею шарфом, не желая огорчать мать, боявшуюся простуды.

— Что ж, пошли, Мария Петровна! — Владимир Ильич поцеловал сестру.

— Мы выйдем через десять минут! — бросила вслед Анна Ильинична, поджидая мужа.

Вдоль дома прохаживался шпик, прикрыв лицо воротником. У фонаря торчал его напарник. Владимир Ильич надвинул черную шляпу, отвернулся. Мария Петровна невозмутимо проплыла мимо шпика. Кто-то громким голосом спрашивал дорогу по столь конспиративному адресу. «Позор! Какая же здесь секретность!» — возмущалась в душе Мария Петровна. По сердитому взгляду Владимира Ильича поняла, что и он недоволен.