Привычка выживать (СИ)

Впрочем, подобные обещания, пусть и данные мысленно самому себе, цены не имеют. Чувства, прежде будто скрытые в темной коробочке где-то на периферии сознания, теперь все чаще напоминают о себе. Сперва становятся прозрачными стенки коробки; внутри запрятан разноцветный вихрь эмоций. А потом прозрачные стенки начинают растворяться. Пит рассеянно изучает собственные пальцы и пытается понять, насколько хватит его самообладания. Ему нельзя срываться сейчас. Ему и позже нельзя срываться, но сейчас его срыв означает крах всех планов, а он, к несчастью, является далеко не последней фигурой во многих планах.

Пит не смотрит в сторону Китнисс, забравшейся с ногами на скамью. Китнисс, настроение которой меняется слишком часто, так часто, что это не может не бросаться в глаза. Интересно, на что они рассчитывают? На то, что у Капитолия, загруженного подготовкой Шоу и чего-то еще нет времени наблюдать за ними? Наблюдать за Китнисс, которая то впадает в буйство, то истерически смеется, то погружается в сонную апатию, совсем как сейчас. У Пита хорошая память. Один брошенный мельком взгляд дает новую пищу для размышлений. Он вновь изучает свои пальцы, восстанавливая в памяти лицо сонной Китнисс, темную прядь волос, лежащую так некрасиво на щеке, бледную кожу шеи…

Страх вспыхивает, причиняя почти физическую боль. Настоящее и прошлое на мгновение переплетается так тесно, что Пит не сразу понимает, что это всего лишь воспоминание. Воспоминание, все покрытое алой пленкой нечеловеческой ярости. Его пальцы смыкаются на шее Китнисс. Глаза застилает ненависть. Весь мир черно-красный, от переполняющего вены адреналина перехватывает дыхание. Его пальцы. Шея Китнисс. Ее испуганный, недоумевающий взгляд. Она такая хрупкая. Слишком хрупкая. Ее так легко сломать…

- Пит? – Эффи подсаживается ближе, и берет Пита за руку. – Все в порядке?

Нет. Нет, черт возьми. Не в порядке.

- Да, конечно, - Пит силится улыбнуться, и с трудом возвращается в реальность. Сердце бьется слишком часто. Лоб покрыт испариной. У Эффи опять ледяные руки, но чувствительность пальцев возвращается так медленно, что Пит на секунду представляет, что пальцев у него больше нет. Что у него больше ничего нет. Что те части тела, которые больше всего интересовали его палачей в Капитолии, уже не подлежали восстановлению и были удалены. Пит неосознанно тянется к протезу на ноге. И дышит; кислород кажется ему раскаленным.

Он сходит с ума.

Теперь, когда действие таблеток обращается против него, он сходит с ума.

Эффи щелкает его по носу.

- Пит?

(Скоро здесь не будет никакого Пита, - оживленно встревает мертвый президент, до этого со смешанными чувствами наблюдающий за сонной Китнисс, - скоро здесь будет только капитолийский переродок. – Призрак кажется вполне счастливым. Призрак, кажется, добился всего, чего хотел, чего бы он там не хотел.)

- Да, Эффи, я здесь, - говорит Пит, и делает глубокий вдох. Нельзя позволять страху возвращаться. Нельзя позволять чувствам возвращаться именно сейчас.

- Тогда отзывайся, - улыбается равнодушная Эффи, в глубине зрачка которой Пит видит понимание.

Аврелий предупреждал его, что все будет именно так. Предупреждал, что все вернется на круги своя постепенно, но сперва восполнив с лихвой все то время, которое он прятался в собственном равнодушии. У всего есть своя цена. Интересно, Эффи знает, как много и как скоро придет черед ей расплачиваться по старым счетам?

Хеймитч, не подающий голоса из принципа, наблюдает за ними двоими не с интересом, а, скорее, с опасением. Должно быть, Хеймитчу все уже известно. О том, что вместо одной охморенной неизвестно на что Китнисс, он получит Китнисс, с трудом справляющейся со своей наркотической зависимостью, и Пита Мелларка, возвращающегося, очевидно, к своему состоянию до лечения от охмора.

И это все – за три или около того недели до финального Шоу.

И это все – на глазах Капитолия.

- Хорошо, - Эффи чуть повышает голос, и Китнисс, впавшая в сонное оцепенение, резко дергается. Распахивает глаза, и тревожно осматривается. Цепляется взглядом за детали – за руки Эффи и Пита, за взгляд Хеймитча. Несущественные детали, которые, очевидно, позволяют ей ориентироваться в пространстве, которого не было ни в одной из придуманных ею реальностей.

Наверное, только Пит обращает внимание на то, как Китнисс осторожно проверяет свои запястья. Кончиками пальцев ощупывает вены, едва ли не до локтя. Кажется, она ищет иглы от капельниц или следы от уколов. Кажется, она тоже сходит с ума, но совсем не так, как сходит с ума он.

- Зачем мы вообще летим в Двенадцатый Дистрикт? – спрашивает Хеймитч, хотя Эффи уже не раз отвечала на этот вопрос.

Впрочем, Эффи нечеловечески вежлива.