Привычка выживать (СИ)

Она позволяет себя обнять. Гейл жадно вдыхает запах ее волос, пытаясь запомнить ее именно такой – спокойной, чем-то похожей на ту, которой она была до Игр. Но теперь в ее облике, даже в ее запахе, слишком много Пита Мелларка, и, пожалуй, это даже хорошо. Гейл помнит, как изменилось ее лицо, когда сообщили о том, что Пит пришел в себя. Гейл хочет, чтобы она была счастлива, но теперь точно уверен в том, что с ним Китнисс счастлива никогда не будет. Их разделяет несколько страшных тайн, от которых Гейл не может избавиться. Воскрешение и умерщвление Прим. И последнее убийство Пита Мелларка. Эти тайны не дают Гейлу покоя ни днем, ни ночью, воскресая то в непрошеных воспоминаниях, то в кошмарах, после которых хочется застрелиться. У Китнисс и без них слишком много поводов бояться приближения ночи. Гейл немного счастлив, что увозит немного мрака от нее во Второй дистрикт.

Энорабия наблюдает за сладкой парочкой со сдержанным презрением.

- И почему у тебя всегда такое кислое лицо? – не удерживается от восклицания Эффи.

- Мое воодушевление куда-то испаряется при виде вас двоих, - фыркает Вторая.

- Терпеть нас осталось не так уж и долго, - усмехается Хеймитч.

- Было бы неплохо никогда больше вас не встречать, - скалится Энорабия в ответ.

- И все же, - интересуется Хеймитч, уже не принимая за чистую монету все ее претензии, - что не так?

- Жизнь в этом городе научила меня только одному, - отвечает Энорабия. – Если все складывается хорошо, значит, мы еще чего-то не знаем.

На столь оптимистичной ноте она легко бьет Хеймитча в плечо и тому удается не сморщиться от боли а затем нетактично разбивает парочку Хоторна и Китнисс, бросая Эвердин невежливые слова напоследок.

- Следи получше за своим капитолийским переродком. Ведь как не крути, Сноу подарил его своей внучке, как подарок на день рождения. Я знаю эту девчонку, как облупленную – своими подарками она не делится даже с теми, кого любит.

- Она опять наелась каких-то препаратов, - говорит Хеймитч на ухо Бряк. – И я уверен, что не буду скучать по ней.

- Конечно, не будете, - восклицает Каролина, появляясь в самый неподходящий момент, чтобы помахать своей няньке на прощание. – У вас ведь остаюсь я.

С ними она остается ненадолго. Вскоре Пэйлор забирает ее и Эффи в тур по всем дистриктам. Тренировочный Центр превращают в военное училище для новых партий повстанцев, выбравших участь защитников нового Панема. Хеймитчу и Китнисс предлагают одну из свободных квартир, но, заручившись согласием Эвердин, Эбернети настаивает на возвращении в старую квартиру Пита, до сих пор пустующую.

- Если, конечно, вы уберете к чертовой матери оттуда все свои камеры! – выставляет он только одно условие.

Эффи, не имеющая никакого понятия о том, что в этой квартире происходило прежде, влюбляется в странную планировку. Хеймитч, которого собственное решение переехать обратно, удивило, никаких иллюзий не испытывает. В этой квартире остались призраки почти счастливой Джоанны. На кухне Хеймитч ожидает увидеть готовящего еду Пита в том жутком розовом фартуке, которым восхищается Эффи.

- Хоть что-то не меняется, - фыркает он, наблюдая за тем, как неугомонная женщина рассматривает розовые оборки.

Китнисс медлит, перед тем, как переступить порог. Долго стоит в коридоре, прислушиваясь к незнакомым звукам. Ее не интересует цвет обоев или встроенная техника на кухне. Она принюхивается к незнакомым запахам, пальцами исследует стены и дверные проемы, а затем, повинуясь незнакомому прежде чувству, толкает одну из дверей. И попадает, разумеется, в самую светлую комнату, которую Пит использовал в качестве своей студии.

К стенам прислонены картины. Несколько недурных пейзажей, но, в основном, портреты. Китнисс замирает в дверном проеме, чувствуя, как сердце ее сбивается с привычного ритма. Она смотрит на портреты знакомых и незнакомых людей, постепенно узнавая на большинстве полотен себя.

Эффи осторожно прикасается к плечу Китнисс.

- Если хочешь, поплачь, - женщина раскрывает свои объятия, другой рукой возмущенно выпроваживая сунувшегося было внутрь Хеймитча. Эбернети, сбившись с мысли, крутит пальцем у виска, но просьбу, подозрительно похожую на приказ, выполняет. Признаться, как и все мужчины, он терпеть не может женских слез.

Они остаются в этой квартире. Эффи навещает их каждый день до отъезда вместе с Каролиной, все порываясь что-либо изменить. Китнисс наотрез отказывается трогать картины, но соглашается на новые комплекты постельного белья и прочих бытовых мелочей. Эвердин не чувствует здесь незримого присутствия Джоанны, но Эффи все равно не умеет останавливаться вовремя и тащит Китнисс по магазинам. В принципе, этот поход нельзя назвать совсем уж не удавшимся, потому что с этого дня Хеймитчу предстоит спать на розовом шелке.

- Ты ненавидишь меня? – спрашивает Каролина, оставшись впервые за долгое время с Китнисс наедине, пока Эбернети, возмущенно размахивая руками, выговаривает Эффи за неудачный подарок.