Привыкание

— Эллиот.

— Когда я говорю: встать на колени, ты становишься на колени, — я погладил её сердцевину, нежно размазывая по ней влагу. — Я собираюсь тащить тебя в спальню за волосы и бросить на кровать. Забраться тебе за спину и раздвинуть ноги. — Я снова просовываю в неё три пальца, грубо, зарываясь по косточки. Я понятия не имел, что делал, но следующие полчаса покажут, что делать. — Затем я согну твои ноги в коленях и поцелую с внутренней стороны бёдер. Мой язык пройдётся от одного колена к другому, останавливаясь на твоей киске только на секунду. Затем от бедра к бедру. Тогда я остановлюсь на твоём клиторе. Я поцелую и вылижу его, пока ты не начнёшь умолять меня трахнуть тебя.

Она была моей. Дикой, с прикрытыми глазами и волосами, спадающими на лицо. Когда она посмотрела на меня, я был уверен, что, если бы я сказал встать на колени, она бы это сделала. Я был твердый как камень и ждал.

Вместо этого Джана сказала:

— Это так ты с ней говоришь?

Я сделал шаг назад, вытаскивая свои мокрые пальцы из неё. Я намеревался взять их в рот перед ней, но теперь они ощущались липкими и грязными.

— Забудь это. Просто забудь.

— Я не могу избавиться от чувства, что есть кто-то ещё, — она поправила свою одежду.

— Я посплю в комнате для гостей.

Мне не стоило выходить в другую комнату и закрывать дверь. Я должен был держаться открыто и поговорить, но я не мог, потому что даже не знал, чего хотел от неё. Я не знал, что чувствовал. Чего я мог ожидать, когда пришёл к ней вот так после вечера, похожего на комнату для БДСМ?

Я должен был открыть ей своё сердце. Мог бы сказать ей, что во мне открывалась новая часть, даже если я не понимал её. Но я не хотел, чтобы она знала. Я хотел вариться в своих желаниях, не задевая потребности кого-либо другого.

Это было только моим.

Глава 23.

ФИОНА

К тому моменту, как я пошла на свой сеанс к девяти часам, я выпрыгивала из кожи вон. Дикон должен был прийти в одиннадцать. Ещё два часа. Я уже надела джинсы и блузку, смеясь над несексуальной, неряшливой обувью.

— Кто их выбрал? — спросила я Эллиота. — Вы?

— Дебби.

Я снова рассмеялась.

— Мы с ней шутили, что это наименее сексуальный тип обуви в мире. Она, очевидно, думает, что мне немного нужно понизить тонус.

— Есть ли для тебя способ быть той, кем ты являешься, не считая секс всем, на что ты способна?

Даже не знаю, могла ли я ответить ему, потому что кончики его пальцев на блокноте сводили меня с ума. Как легко он прикасался к нему, как будто наслаждаясь теплом кожи. Я старалась не пялиться, но продолжала наблюдать за его рукой краем глаза и слушать лёгкий шорох его прикосновения. Я хотела сдержаться от попыток соблазнить его, потому что он был неискушаемым типом парней, и для такого, как он, я была гнуснее крысы в сточной канаве.

— Я не стыжусь того, кто я, так что я никогда не хотела иметь больше, если вы понимаете, что я имею в виду, — сказала я. — Я бы появилась на Манди и разделась до нижнего белья. Дикон оставил бы мои вещи у двери. Когда я просовывала лодыжки в распорки для ног, это было похоже на работу. Я делала это, и, когда возбуждалась, делала то, что и должна была. Входила в комнату Дикона, и он ждал. Не то, чтобы я могла ходить с распоркой на ногах, так что я спотыкалась или делала что-то неправильно. Это тоже было моей работой. Ошибаться, чтобы он мог связать меня с раздвинутыми ногами. Умолять, когда он просил. Быть шлюхой для него.

Эллиот перестал водить пальцем по коже блокнота и сглотнул. Если бы он стоял, я бы увидела твёрдую как камень эрекцию. Это тоже было моей работой.

— Ты получаешь много удовольствия от разговора о сексе, — сказал он.

— Да.

— Мне нужно меньше этого.

— Почему?

— Потому что ты пытаешься возбудить меня, а я хочу остаться твоим терапевтом.

— Я не пытаюсь, — возразила я.

— Пожалуйста, и не пытайся.

— Я развратница. Это то, что я делаю.

— Ты не такая. Ты не можешь определять это по половому признаку.

— Я определяю себя так, как я хочу, — мой голос прозвучал резко из-за попытки защититься, и я ненавидела его. Он заставил меня чувствовать себя так, как если бы я потратила своё драгоценное время, делая и учась бесполезным вещам. — Я буду решать, что во мне стоящее. Я буду решать, о чём говорить и что делать.

— Не ты решаешь. Это делает твоя зависимость.

Эллиот был настолько уверен в своей правоте, и я почувствовала пульсацию насилия, которую должна была подавить. Я была менее, чем в девяноста минутах от встречи с Диконом. Я не куплюсь на приманку в виде сексуально неудовлетворённого ублюдка, который хотел вырвать ту, кем я была. Мои губы заметно задрожали, а глаза наполнились слезами. Я подавила желание высказать ему, как благодарен он был бы через пять минут после того, как я бы обхватила своими губами его член.

— Не указывайте мне, кто я, — прошептала я.

— Я не знаю, кто ты. Но я знаю, кем ты не являешься. — Он со стуком поставил коробку салфеток передо мной. — Ты не безмозглая и бессердечная развратница. Может быть, тебе стоит послушать людей, которые говорят вокруг тебя. Они тоже не думают, что ты мешок секса.