Призма Сердца

– Полегчало? – по-отечески положив руку на плечо девушки, поинтересовался Хоп, мягко приземлившись рядом с журналисткой. Девушка тут же испытала сильную эмоцию благодарности и тёплой привязанности, которая на этот раз нашла своё выражение в слезах, брызнувших из её глаз. Он вцепилась в Хопа и зарылась в его грудь.

– Вот так, всё хорошо, – похлопал её Хоп по спине, – всё в порядке, не бойся плакать.

– Это всё так… Ужасно! Так ужасно!! – трясущимся прерывающимся голосом выкрикивала Гелла, захлёбываясь своими собственными слезами. Она помнила эти рыдания – так же плакала её мать, когда узнала, как был болен её отец. Не имея более возможности писать, он практически превратился в овощ, не способный даже самостоятельно помочиться. И всё же главной трагедией было даже не то, что он больше не мог творить и превратился из созидателя в обузу всего существования, а то, что Гелла не могла смириться с этой мыслью, ей было больно видеть, как медленно вирус изнутри съедает все мечты отца, и она ничего не могла сделать для его выздоровления. Она просто молча наблюдала, как отказывали все важные функции организма по мере того, как эфирный вирус сжирал всё больше и больше частей мозга, в конце концов, не оставив ничего, что можно было бы назвать человеком. Когда пульс его сошёл на нет, Гелла вздохнула с облегчением, как будто её собственные мучения закончились. Но это была иллюзия. Несмотря на то, что рана затягивалась, память оставалась и вырывалась иной раз в агрессивные разрушительные формы грубости и насилия, в основном по отношению к другим людям.

– Почему они должны жить? – стучало в висках девочки, которая проходила процедуру очищения посреди джунглей, – почему этот вонючий старик живет?! А мой отец мёртв? Лучше бы этот тупой туземец сгнил, а мой родной папа остался бы жить и тогда! Тогда!..

Однако и это было разрушительной силой, которая лишь маскировалось под «справедливость». Ведь итогом было обрушение всей злобы на людей, пусть и алчных правителей двух островов, но всё же это было не больше, чем месть за невосполнимые утраты юности, направленная на фантомов.

– В данном случае, – констатировал Хоп, предвосхищая вопросы Геллы, – страдания людей, их земли, их острова – это очень удобное оправдание своей беспомощности, а если точнее и совсем уж в лоб – ты не вернёшь отца тем, что покараешь убийц.

Гелл отстранилась от Хопа – он в точности знал, о чем она и сама думала.

– Может и так, – с надрывом продолжила девушка, – но может это моя судьба?! Чтобы отец мой умер, и я выросла такой! Чтобы я шла этим путем и через свою боль почувствовала чужую, и смогла навсегда разорвать этот порочный круг страданий.

– Мыслишь верно, – призадумался Хоп, – однако своими действиями ты лишь укрепишь этот, как ты выразилась… круг страданий.

– Мне что тогда, отвернуться от всего, что я вижу?! – взорвалась Гелла.

– Я этого не говорю. Ты должна изменить то, что видишь, а если точнее – создать то, что ты бы хотела видеть!

– Ну, знаете, господин Хоп! – злобно улыбнулась Гелла. – Вы трус! Самый настоящий трус! Вашу страну, вашу землю, ваш остров разоряют! Ваших детей насилуют! Ваших женщин и мужчин сжигают! Всё ради вен вашей земли, которые выпотрошат, а после – превратят всё, что есть под и над вашим островом в пепел, а вас запрут в клетках, и вы станете частью Империи! Вас этого не злит?! И вы – шаманы, объявлены преступниками! Как будто это вы виноваты! И конфликт из-за вас! Неужели вас это не касается? Или вы просто боитесь? Скажите мне, Хоп! Не молчите!!

– О да, я боюсь, – нахмурился Хоп.

– Да? Тогда почему вы ничего…

– Боюсь, что ты так ничего и не поняла.

– Что? – нервно улыбнулась Гелла, – это я-то не поняла? Спасибо, конечно, за обзорную экскурсию по вашей земле!.. Я тут такого навидалась, что… ДА! Да, да! – захохотала в истерике Гелла. – Я-то всё поняла! Это вы ничего не то, что не можете, но и не хотите! Ни понимать, ни принимать! Люди, земля, весь ваш остров гибнет, гниёт, опустошается и вы мне..! Мне!! Говорите такое! Я вообще ни с этого острова! Разве непонятно? Я рискую жизнью, становлюсь предателем для большинства имперцев, только чтобы спасти ВАШИ жизни, Хоп! Ты понимаешь меня!? Меня вообще могло и не быть здесь! И..

– Вот и прекрасно, – закрыл глаза старик.

– Что? – внутри Геллы всё потухло, – то есть как это? Что прекрасного? Я не… Я не понимаю… Что…

– Иди, никто тебя тут не держит, всё в мире движется по своему сценарию, и если ты видишь лишь пару слов из всего текста жизни, что ж – это твоё право.

– Давай только без аллегорий, без этого дерьма! Я знаю, что нужно сделать! Я знаю, что …

– Правда? – устало спросил Хоп.

– Именно! Нужно вырезать эту заразу с земли! С этих островов! Со всех островов, и тогда мы все будем жить в мире!

– Так же будем жить, как и твой отец? – словно гром среди ясного неба ворвался голос Хопа в сердцевину Геллы. Внешние звуки потухли, в ушах раздался звон, и девушка сфокусировалась на маленьком шаре ненависти, что прыгал на Хопе.