Призма Сердца

– Дочь выдающегося писателя Фрэнка Фландерса! Человека, который был удостоен чести получить награды за заслуги перед Империей из рук самого Императора Кенолда, чей золотой глаз смог увидеть в Стивене своего преемника и опору всего нашего народа! Более того, эта женщина и сама – выдающийся деятель, журналист, которая своими бескомпромиссными репортажами взбудоражила…

Гелла стояла, утопая в аплодисментах и лести, что готовы были похоронить её под собой, и её трясло. Но не от внимания, оказанного ей на высшем уровне власти, а от злости. В который раз за последний час она ощутила прилив невероятной злобы, которая просто душила её, схватив своими стальными клешнями за горло. Гелла чувствовала слёзы обиды из-за тотальной, практически осязаемой лжи.

– Чёрт возьми, – думала Гелла, – я не позволяла себе и слезинки, глядя на ужасы войны, а тут … Я буду плакать из-за жалости к себе?! Нет, они не дождутся! Они…

Девушка, отвернувшись от света, который выжигал ей лицо, приоткрыла глаза и заметила самодовольную улыбку Харта, который, как и все остальные, хлопал ей. Это было полнейшее поражение, и Гелла, и Харт знали об этом. Это было полное, тотальное уничижение Геллы как человека, как журналиста. Все камеры, Гелла ничуть в этом не сомневалась, транслировали эту встречу на всю территорию Империю. А возможно и за её пределы. И журналистка из силы, представляющей собой противоборство с Империей, превратилась в куклу, очередную марионетку ловкого манипулятора, который смог искусно избежать не только заключения и позора, но и превратить брошенный в него камень в ещё один весомый аргумент собственного превосходства и неоспоримого могущества.

Теперь Гелла будет интересна не за свои работы, критикующие бесчинства Харта, а только за то, что она является той, на кого Император обратил свой благосклонный взор. Теперь она сама стала частью касты неприкасаемых, с которой пыталась бороться, и люди теперь… Кто готов был слушать её, просто престанет ей верить. Как теперь она сможет продолжать делать то, что…

– Видишь? – положил ей на плечо руку Харт, – бояться нечего. Нет ничего позорного в том, чтобы быть на стороне победителя. Я бы, оказавшись на твоём месте, от радости бы наделал в штаны.

Гелла открыла было рот, чтобы прилюдно рассказать матом Харту о путешествии, в которое тому стоит отправиться, но заигравшая ритмичная музыка своей вибрацией зацензурила её обращение, в то же самое время, как внимание присутствующих снова привлекло шоу на сцене.