Призмы Шанбаала

– Починим, коли научат, – я вздохнула, глядя на затухающие огоньки.

– Знаешь, – Персефона уставилась на мои пальцы.

Я запаниковала. Я-то машинально потянулась к магическому источнику моей силы, не подумав о том, в чем только что призналась мне она. А вдруг она сейчас обидится, да так сильно, что не захочет со мной больше никогда в жизни разговаривать? Меня недавно бросила Хатхор, и из друзей, которых я вроде как знала, остался только Рэй. А я не мой отец, я не умею выживать в одиночку, я люблю, когда меня окружают те, с кем можно болтать и заниматься всякой чушью. Я социальное существо, и в одиночку умираю.

– У тебя кошмарный маникюр. Пошли в палаты, тебе срочно надо с этим что-то сделать, иначе я с тобой больше не дружу!

Я расхохоталась в голос, даже не пытаясь скрыть то, насколько мне на самом деле весело. Персефона закатила глаза, к моему смеху не присоединилась и терпеливо ожидала, пока я закончу.

Отсмеявшись, я толкнула ее в плечо.

– Ладно, пошли!

«Слишком много ты думаешь, Пандора», – подумала я, утирая выступившие от смеха слезы.

Вечер мы провели за возней с ногтями, и ни разу Вельзевул, генетические болезни, мой отец или будущая учеба не всплыла в наших разговорах. Лишь вечером я подумала о том, что Персефона какой-то неправильная аристократка, не такой, какими они рисовались в Первом мире и из информации, что я черпала из открытых источников. Я думала об этом, пока не уснула, а на утро продолжила свое лечение, отправив жить пока на дальний чердак мысль о том, что после длинного отдыха от школы, мне опять придется учиться.

Глава 4 Академия

В Академию я прибыла в неподходящей обуви. Мои клоунские желто-розовые туфли, купленные с рук на задворках Первого мира в месте, где на чистых картонках сидели пожилые женщины и поджигали благовония, а мимо торговых рядов бродили курицы, китчевые, на высоких каблуках и на толстой подошве под мыском, выглядели нелепо среди вереницы черных лодочек, маленьких кед и изящных ботильонов.

Каблуки утопали в гравии, покрывавшем площадку для телепортации. Выложенная булыжником площадь, от которой во все стороны расходились дорожки, украшенные зеленью и клумбами с незнакомыми мне бледно-фиолетовыми цветами, угадывалась где-то вдалеке. Было видно, что напротив входа в здание стоит статуя Миледи. Здание Академии устремлялось вверх высокими шпилями, теряющимися в мраке высоты башнями. Поневоле меня пробрал озноб, я прошлась взглядом снизу вверх, по смеси готического и викторианского стилей, хаотично вгрызающихся друг в друга. Выглядело красиво и внушительно, но несовременно.

Пожав плечами, я повертела головой, разглядывая остальных студентов. Портальные камни вспыхивали и тут же гасли. Вокруг не было ни одного взрослого, во всяком случае, так мне показалось на первый взгляд, только такие же дети, как я.

Я отбросила волосы назад. Воздух казался теплым, но изнутри меня пробрал озноб, и я пожалела, что не взяла с собой хотя бы кожаную куртку. Оглядевшись и не заметив никого, кого могла бы случайно задеть, я медленно распростерла крылья и укуталась в них, как в плащ. Теплые перья щекотали кожу, но я хотя бы начала согреваться.

Персефона поравнялась со мной, оправила кружевное болеро. Меж тонких бровей у нее залегла складка, и в целом она сохраняла свой вечно раздраженный и недовольный вид. Как и всегда, одета она была на поражение, что заставило меня ощутить острый стыд за собственные туфли, которые я купила после того, как мой сомнительный подростковый роман окончился тем, что я разбила любимому нос, а после побежала плакаться отцу о предательстве со стороны этого, прекрасного во всех отношениях, как я тогда полагала, человека. Я тогда так страдала, так убивалась. А сейчас даже не могла вспомнить его имя.

– Пандора, ты чего? – Персефона смотрела прямо передо мной.

– Указатели ищу, – я обняла себя руками – под крыльями все равно не видно.

Она смерила меня чисто персефоновским взглядом – равнодушным, но с легким оттенком недоверия, смешанным с раздражением, и пошла вперед. Вздохнув, я двинулась за ней. Странно было то, что Персефона на своих шпильках по выложенной камнем мостовой умудрялась передвигаться быстрей, чем я в своих туфельках, которые могли соперничать с кроссовками в плане удобства. Каблуки Персефоны звонко цокали, и я подумала о том, что она собьет набойки.