Признаки жизни

– Не проявить гостеприимство по отношению к вам было бы бесчеловечно, не говоря уже о том, что это неправильно с моральной точки зрения, – сказал мистер О’Бэннон. – Как там сказано в Библии? «Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам».

– Ангелами я бы нас не назвала, особенно если учесть, что один из нас устроил всем проблемы сразу после прибытия.

– Да, Энни мне все рассказала. Она также упомянула о том, как ты, Зои, добровольно помогла восстановить порядок в столовой. Ты произвела впечатление на Злобную Энни, а это мало кому удается.

– Точно, – подтвердила Энни.

– Я просто исполнила свой долг, – сказала Зои.

– И теперь ты думаешь, что годишься на роль «регулятора»?

– Гожусь или нет – не мне решать, – ответила Зои. – Я знаю одно: у человека есть выбор – стать пастухом или коровой. Лично мне кажется, что я пастушьего вероисповедания, и поэтому могла бы принести пользу вам.

– Энни говорит, что когда-то ты была одним из «пылевых демонов».

– В то время, когда такие вещи все еще меня волновали. А теперь я смирилась с тем, какой стала галактика.

– Это не помешало Альянсу наказать тебя за прошлые прегрешения.

– Альянс никогда не отличался всепрощением.

Мистер О’Бэннон рассмеялся – это был слабый, дребезжащий звук, который мог бы издать камешек, падающий в канализацию.

– Просто я не уверен в том, что самопровозглашенный бунтарь, человек, который не сдался, прекрасно понимая, что должен это сделать, станет хорошим подчиненным. Ты не похожа на игрока, который умеет действовать во благо команды.

– Все зависит от команды и от капитана. В правильной команде, с правильным капитаном я стану лучшим игроком.

– Ловко сказано. Ты дерзкая, Зои. Мне такие нравятся.

Самой Зои слово «дерзкая» не нравилось и особенно по отношению к ней самой. Вот это высокомерие. Однако она с улыбкой пожала плечами, словно принимая похвалу.

– Мне говорили, что дерзость – мое главное качество.

– Меня интересует один вопрос.

– Да? Какой?

– Ты увидела меня, – сказал мистер О’Бэннон. – Увидела, какой я, в каком состоянии. Ты не задала ни одного вопроса, не попросила объяснений.

– Это неправильно?

– Полагаю, что Энни заранее тебя предупредила.

– Если честно, то нет.

– Нет, – сказала Энни. – Вы же знаете, мы не любим говорить о вашем… состоянии.

– И все остальные об этом не говорили? – спросил мистер О’Бэннон.

– Ни полслова, – ответила Зои. – Еще пару минут назад я думала, что вы – суровый, неуступчивый босс, надменный лидер, который стремится окружить себя завесой тайны и поэтому как можно реже показывается на людях. Лидер, который позволяет остальным создавать его образ самостоятельно.

– Когда-то я был совсем другим. Раньше каждый мог ко мне обратиться, и все вопросы я решал лично – но не сейчас. Чем меньше люди меня видят, тем лучше для всех. Мои собратья по Ледяному аду знают, что я нездоров, но не любят, когда им об этом напоминают, поэтому я держусь от них подальше.

– Ну, я все равно не так уж ошиблась.

– И что ты думаешь обо мне теперь, когда увидела меня?

– Вы нездоровы, это очевидно. У вас какое-то хроническое заболевание. Я не врач, но предположила бы, что это какая-то болезнь печени. Желтуха?

– Хуже, – ответил мистер О’Бэннон. Он пошевелился и скорчил гримасу, словно внезапно почувствовал боль. – Гораздо хуже. Против желтухи я бы не возражал, она – детская шалость по сравнению с тем, что у меня на самом деле.

– И что же у вас?

– Все началось с болей в спине. По крайней мере, я думал, что это боли в спине. Потом заболел живот, и я решил, что у меня камни в желчном пузыре или что-то в этом роде. Так продолжалось какое-то время, но потом я узнал из надежного источника, что спина у меня здорова и камней в желчном тоже нет. К тому моменту я уже стремительно худел, а моя кожа приобрела этот восхитительный желтый оттенок – и все потому, что отходы не фильтруются как положено, а накапливаются в крови. Рак поджелудочной железы. Так сказал эксперт, и у меня нет причин ему не верить.

– Ну… Мне жаль это слышать, – сказала Зои.

– А уж мне как было жаль, – ответил мистер О’Бэннон, сухо усмехнувшись. – Естественно, меня можно было бы вылечить, будь я где угодно, кроме Ататы. На любой другой планете доктора применили бы свою медицинскую магию, и я получил бы неплохой шанс на выздоровление. Но сюда присылают только самые базовые лекарства – антибиотики, болеутоляющее, инсулин, если повезет. Другие препараты наши тюремщики нам не доверяют. В любой другой тюрьме галактики нас бы навещали врачи, здесь была бы тюремная больница – нормальные условия для тех, кто серьезно заболел. Но на Атате тебе говорят: «Ну, не повезло тебе, помощи не жди, мы умываем руки». Если начинаешь от чего-то умирать, значит, умрешь. Единственный вариант спастись – это дотянуть до конца срока и вернуться туда, где цивилизация. Но у меня такого варианта нет, я ведь тут навсегда. Думаю, и у вас та же история, мисс Бывший Пылевой Дьявол.

– Вы почти угадали. Когда меня выпустят, мне будет почти восемьдесят.